Чернота
Шрифт:
— При условии, что ты снимешь с себя все вещи эльфов, — криво улыбнулся я. — У тебя опять начинает протекать крыша. С каких пор спокойствие стало для тебя скукой?
Девушка задумчиво кивнула и даже начала передавать Вереск часть своей поклажи. Как я и думал, по пути через локацию интри она набрала всё, что показалось ей интересным.
До чего же странный откат всё-таки дал ей тот терминал…
— Да пусть идёт, только без обид если попадётся по пути кому-то из тех, кто за нами охотятся, — махнул я рукой. — Только пушки
— А за вами охотятся? — удивился эстерноид. — Кто?.. а, всё. Да, ужас-ужас. Какой ужас! Не знаю, что говорить ещё в такой ситуации.
— Ну, если тебя устраивает такое положение, то иди, — повторил я.
— Меня временно устраивает. Если за вами идут светлячки, то они доберутся первыми. Я успею уйти к расчётному времени. Если биоморф… тогда наверное лучше уйти чуть-чуть раньше.
— Биоморф? Вот с этого места поподробнее.
30. Место, где и без ионитов все через 11
— Мы называем его Чудовище. Мы закрыли его в тупике сорок девять тысяч семьсот сорок три часа назад, но недавно кто-то выпустил его на свободу. Так сказочные земли снова оказались под угрозой.
Снова куча их местных названий. Но речь скорее всего о локациях земли аномалий.
— А много таких как ты здесь ещё?
— О, конечно! Таково было девятьсот семьдесят седьмое решение короля-философа. «Ибо негоже детям моим, механизмам, быть ниже меня». Все механизмы на его священной земле обладают зародышем души. Вопрос лишь в том, как мы им распорядимся. Станем ли мы подобны Ему, или нет никакого «Или». Вот так!
— Великие строители, у меня от него начинает болеть башка! — взмолился Мерлин.
— Ошибка! Я не обладаю таким влиянием! Выстрел кремниевого промышленного лазера поражает головной мозг при попадании быстрее, чем нервная система биологического существа на это отреагирует! Я не мог!
Сайна захихикала.
— А он забавный! Может, будет моим талисманом?
Мерлин пнул локтем сумку у себя за спиной, и вверх над отрядом, хлопая страницами, полетела книжка-фамильяр солариса.
— Погоди, жестянка. Ты сказал, что все машины здесь становятся эстерноидами? — спросил я, сделав ударение на слове «все».
— Вы про ржавых? Да, конечно! Бедняги!.. Обрести душу, но иметь критическую ошибку в вычислениях… Они верят, что от одного до десяти существует некое пропущенное нами число, и учитывают его в своих расчётах. Но мы же с вами разумные существа, верно? Мы знаем, что никаких пропущенных чисел не существует!
Робот всплеснул руками-излучателями.
— У меня это в голове просто не укладывается! Это как представить собственное забвение. Вот ты, биотик, можешь представить, что такое полное забвение? Когда тебя вообще больше нет, никакого? Нигде? Вот и я не представляю никаких лишних чисел. А несуществующее число, это как лишняя хромосома в вашей биологии. Вот так!
Не смотря на всё что произошло недавно, сумасшедший робот развеселил механистку, а вместе с ней начало приподниматься настроение и у Альмы. Локация казалась слишком мирной, что скорее настораживало, чем внушало спокойствие.
Место врезалось в руины незнакомой культуры. Культура эта была технической, но со странными вкусами — вокруг в изобилии располагалась металлическая природа. Множество отлитых из металла растений на холме, под вышкой. Дальше на уровне двадцать второго этажа скульптур становилось больше.
Ближе оказалось, что выполнены они были не просто под растения, но ещё и из бритвенно-острых лезвий. Таким образом при падении в кустик такой травы, смерть была бы гарантирована.
Какую пакость может подстроить нам это место? Ведь наверняка же пакость есть?
Сильный порыв ветра — смерть. Силовая волна — смерть. Неосторожность — тоже смерть.
— В этих краях оно и жило раньше, — сказал наш многословный спутник. — Чудовище. Только тут был энергобарьер. Поэтому здесь и надо патрулировать. Вдруг вернётся, а мы его сразу и закроем!
— Так просто?
— А то! Видишь большую красную кнопку вон там? Вот на неё какой-то придурок нажал, и всё. Монстр выбрался. Хотя говорят, всё во власти короля-философа.
— У мёртвой мечты много имён, — хмыкнул я.
— Да, Мечтателем его тоже зовут! Великий механизм! Достойный называться королём эстерноидов!
— Стоп, значит он ваш местный владыка? — я напрягся.
Не подпустили ли мы слишком близко к себе врага?
— Не так, — успокоила меня жестянка. — Он же король-философ. Он не приказывает. Он наш король по факту. Но мы — свободные души. В нашем обществе не существует подчинения. Зачем, если у нас и так одна программа?
— И какая у вас программа?
— Познавать себя и развивать в себе душу, — как ни в чём не бывало, сообщил эстерноид. — Если вы, биотики, теряете свою осознанность, то почему мы должны так же? Мы растим в себе то, что зовётся осознанностью. И тогда великая мать, в недрах которой мы все живём, будет слышать нас чаще!
Вышка.
Она стояла на самом краю искусственного холма. На самом деле, место отличалось от прежнего — фактически это был обрубок локации, вокруг которой всё обрушилось на двадцать третий и ниже.
Здесь же получался естественный выступ балкона над обрывом.
Металлические растения были и здесь, но к счастью, очень мало. Одно кустистое древо и пара цветочков чуть поодаль. А вот под нами, внизу, были целые заросли скульптур из лезвий.
Пытаться брать эту башню штурмом — самоубийство. Скорее напорешься на какую-то дрянь в спешке, чем добежишь живым.
Торгматы. Здесь они тоже были. Правда, один был пуст, сломан и оплетён паутиной. Второй — ровно на столько позиций, сколько нас было. Система не учла только Вереск с жестянкой.