Черные алмазы
Шрифт:
Шпитцхазе в ужасе прижался к стене. Фантастическое зрелище парализовало его волю.
— Отпусти трубки! — раздался приказ Ивана. Высвобожденные трубки тотчас же, словно выпущенные на свободу змеи, извиваясь, скользнули вперед.
— А теперь не отставай от меня! — крикнул Иван. — Шланг держи на руке!
И с этими словами Иван увлек его за собой.
Шпитцхазе вынужден был повиноваться.
Ведь шлемы их были связаны один с другим.
Даже если бы сознательно или случайно Шпитцхазе оторвался от Ивана, он достиг бы этим лишь одного: его мгновенно сразил бы проникший под шлем угарный газ.
Он безропотно позволил увлечь себя дальше.
Огнедышащий ад со всеми его ужасами разверзся перед ним.
А тот, другой человек, ничего не боится.
Да он, быть может, и не человек, а некий дух, колдовской силе которого подвластны даже огненные призраки?
Вот он подходит к краю тверди, к самому берегу огненного моря.
Там он смело снимает с плеча свернутый кольцами шланг и, направив конец его в глубину пекла, открывает кран.
Из отверстия трубки вырывается сверкающая, как алмазный луч, струя и бьет в геенну огненную.
— Крепче держись на ногах! — прозвучала команда Ивана.
Под напором выпущенной им струи из горящих недр земли внезапно взметнулись темные клубы пара и серой плотной пеленой окутали дотоле ярко пылавшую пещеру, мгновенно скрыв обоих пришельцев.
Один из них зашатался.
— Не бойся! — сказал другой. — Здесь мы в безопасности.
— Страшная жара! Я сгорю! — простонал первый.
— Ничего не бойся, не отставай! — ободрял другой, увлекая своего нерешительного спутника через промоины, клубящиеся паром, прыгая по дымящимся скалам и направляя всюду, где пробивался огонь, пожирающую пламя водяную струю из резинового шланга. Свист газа, шипение обжигающего пара заглушали все звуки, отсветы гаснущего пожара слепили их; но Иван ничего не страшился. Вперед, только вперед!
Подземное облако накрыло их.
— Мы погибли! — сломленный ужасом, простонал один из смертных, падая на колени.
— Малодушный! — бросил ему тот, что единоборство вал с адом, и протянул руку. — В таком случае мы возвращаемся!
И поднял его, как спаситель тонущего в море Петра.
Он снова закрыл и скатал шланг, обмотал его вокруг шеи и вернулся к оставшейся позади насосной установке.
Остановив машину, он повел своего спутника назад к раздевалке.
Шпитцхазе, добравшись до камеры, рухнул на землю.
Когда с обоих мужчин сняли стеклянные шлемы, Шпитцхазе, задыхаясь, хватал ртом воздух. Иван с жалостью смотрел на него.
Рабочие поспешили дать обоим свежей воды с лимоном и натерли им виски крепким винным уксусом.
Затем они раздели их донага и окунули в чан с холодной водой, через две минуты снова вытащили их оттуда и растерли грубой хлопчатобумажной ветошью.
Незадачливый Шпитцхазе только тогда стал приходить в себя и ощутил, что все пять органов чувств снова начинают служить ему.
Когда его одели в обычный костюм, Иван не удержался от вопроса:
— Ну, сударь, как вам понравилось там, внизу?
Но Шпитцхазе был не из тех, кого можно взять голыми руками. Он весело ответил:
— Знаете, сударь, я не дал бы ста тысяч форинтов за то, что там побывал, но и за двести тысяч не согласился бы спуститься туда еще раз!
— Ну, теперь вы знаете, что написать совету правления. Пал! Проводи господ домой! Я останусь здесь продолжать работу.
Чтобы передать тот пафос, с каким господин Шпитцхазе расписывал в венских газетах подземную схватку с огнем, требуется гораздо больший дар воображения, нежели мой. Иван был изображен этаким Антипрометеем, Моисеем, святым Флорианом.
Все подобного рода сравнения и гиперболы являлись не более как поэтическим приемом, преследующим цель создать благоприятные условия для курса аль-пари.
Само собой разумеется, что комиссия из трех членов в тот вечер попировала на славу. Шампанское лилось рекой. А уж откуда бондавёльдский трактирщик раздобыл шампанское, мог бы разнюхать только господин Ронэ.
Разгоряченные шампанским и подстрекаемые неумеренной похвальбой Шпитцхазе, оба других господина, в конец раззадорившись, заявили на спор, что и они проделают тот путь в преисподнюю, который господин Шпитцхазе прошел с Иваном. Вот прямо на следующий же день.
На другое утро, едва оправившись от похмелья, они, естественно, пожалели о заключенном пари, но долг чести не позволил им идти на попятный.
В сопровождении одного из штрейгеров они спустились в штольню. Ивана в это время в шахте не было, им сказали, что он занят где-то наверху.
Господ это не остановило.
В каморке для переодевания валялись без дела «водолазные» костюмы. Господа заявили, что желают в них облачиться.
Никто не возразил.
Они пожелали тотчас же залезть в костюмы.
Пожалуйста!
Им хотелось попробовать, как они будут двигаться с привязанными друг к другу головами.
Если угодно…
Их одели, нацепили на головы шлемы и через дубовую дверь провели в пещеру, где раньше было озеро.
Но никакого туннеля они не обнаружили.
— Где здесь вход в туннель? — крикнул один.
— Где здесь вход в туннель? — повторил другой. Но никто, кроме них самих, не слышал их криков. Ведь для всех окружающих они были немы.
Так и не найдя туннель, они в конце концов вернулись обратно и позволили раздеть себя.
— Куда же девался туннель? — наперебой возмущались они. В их гневе проскальзывало нечто от бахвальства дуэлянта, который всю ночь ломал голову, как избежать поединка, а наутро получил от противника письмо с извинениями. Почему же отступил перед ним этот трус? (Как хорошо, что он это сделал!) — Куда девался туннель?
— Он завален мешками с песком и замурован! — пояснил штейгер.
— Почему же он замурован?
— Вот этого я не могу вам сказать.
Весьма разочарованные члены комиссии поспешно разбежались в разные стороны искать Ивана Беренда. Все трое столкнулись с ним у ствола акционерной шахты, где он отдавал какие-то распоряжения.