Черные руки
Шрифт:
— Вперед, Брас! — приказал Никос. — Там где-то осталось еще несколько живых! Приведи ко мне хоть одного!
Мастер-скаут закрыл лицо платком, и рванул с места в карьер, в одно мгновенье исчезнув в клубящейся пыли.
— Отпускай, — Никос махнул рукой. — Больше стрелять по нам некому!
Я оборвал нити, связывающие меня с «Лабиринтом» и облегченно вздохнул. Все тело болело, похоже, что мана вытянула из меня последние силы. Даже просто сидеть в седле было утомительно.
Спрыгнув
Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом цикад да свистом ветра, уносящего пыльные облака от нас прочь. Солнышко припекало, в траве копошились длинноногие кузнечики. Все стало таким спокойным и умиротворенным!
Когда черные точки перестали плясать у меня перед глазами, я оттолкнулся от земли локтями и сел. Глова у меня гудела как барабан, а плечи словно пронзали тысячи невидимых иголок!
— Твои запасы маны впечатляют, — сказал Никос, слезая с лошади. — Я даже не ожидал!
Поднявшись на ноги, я огляделся по сторонам.
Земля была устлана ковром из мертвых тел. Люди лежали вперемешку с мертвыми животными. Вывалившиеся наружу внутренности страшно смердели. Жужжали вездесущие насекомые, в кровавой грязи уже возились какие-то мелкие зверьки.
Все вокруг было усыпано обломками стрел с опаленным опереньем. Повсюду валялись треснувшие копья и разорванные меховые колпаки. Последний удар, который колдун нанес по кочевникам, был самым страшным!
Я ни когда не привыкну к виду поля боя, усеянного мертвыми телами! Это зрелище всегда наполняло меня каким-то иррациональным ужасом и ощущением безвозвратной потери. И совсем не важно, кем были мертвецы, друзьями или врагами, у меня всегда так же щемило сердце, а слезы наворачивались на глаза.
— Вынужден признать, — сказал Никос. — Брас был прав, когда говорил, что нельзя отпускать этих молодчиков. Они бы захватили Нерв с одного наскока. Тамошний гарнизон слишком долго дремал под сенью крепости Маген. А эти волки, однажды попробовав крови, уже никогда не остановятся!
— Это же кочевники, — кивнул я. — Для них война это жизнь!
Никос посмотрел на меня испытующим взглядом.
— Я вижу, что ты стал большим специалистом по кочевникам, — признал он. — Мне кажется, что они тебе даже нравятся!
В его словах была доля правды.
Чтобы не терять времени, мы поскакали в том направлении, куда умчался мастер-скаут. Наши лошадки ловко перепрыгивали через мертвецов и старались не наступать на глубокие дымящиеся борозды, оставленные маной.
Вскоре мы заметили Браса стоящего на коленях над распростертым на земле кочевником. Его руки были по локти в крови. На наше появление он никак не отреагировал.
Воин был еще жив, изуродованный ударом маны, он тихонько стонал, когда Брас, орудуя острым ножом, снимал с него скальп.
— Оставь его, Брас! — воскликнул я, направляя на мастера-скаута своего коня, в надежде оттеснить его от умирающего кочевника.
— Я тоже корнвах, — прорычал скаут через плечо. — Мне тоже положен военный трофей!
— Не трогай его, Марк, — сказал Никос. — Он не в себе. Пусть возьмет свой скальп!
Мы отъехали в сторону и молча наблюдали, как Брас хоронит в неглубокой ямке головы своих товарищей, которые он поснимал с корнвахских копий. Лицо мастера-скаута было бледным, а на пыльных щеках виднелись дорожки, оставленные слезами.
— Можно понять старика, — шепнул Никос. — Они были для него как дети.
— Однако он ослушался приказа! — возразил я. — Если бы не он, мы были бы уже на полпути к крепости Маген!
— У него тяжелый характер, — согласился Никос. — Но он верный товарищ…
— Это же война! — сказал я. — Мы не можем прощать ему подобные выходки!
Никос смотрел на меня, улыбаясь.
— Ты хочешь сказать, что я стал слишком мягок? — спросил он.
— Может и так! — бросил я с вызовом. Поведение колдуна мне было непонятно. Почему он был готов простить скауту его проступки? Неужели он сам не видел, к чему это может привести? Или он опять испытывал меня, проверяя, как я на это отреагирую?
— Зато ты стал совсем другим, — вздохнул он. — Не знаю даже, как к этому отнестись.
— Это война, Никос! — повторил я. Перед моими глазами все еще стояли гордые и надменные лица корнвахских мальчишек, которых я казнил совсем недавно. — Для жалости здесь нет места!
— Ты конечно прав, — Никос кивнул. — Жалость могут позволить себе только победители!
Брас подошел к нам. На его поясе красовалось несколько скальпов, а руки его были в крови.
— Я готов понести любое наказание за свои проступки, — сказал он. Лицо мастера-скаута оставалось угрюмым и суровым. — Я подвел вас, господа колдуны…
— Неужели? — рявкнул я. Старый скаут не решался поднять на нас глаз.
— Когда все это закончится, — Никос склонился над Брасом. — Ты будешь освобожден от обязанностей мастера-скаута сроком на год, и поступишь в распоряжение мастера Геренхира!
— Вы отправляете меня на кухню? — его глаза расширились от ужаса. — На целый год?!