Черные волшебники
Шрифт:
Но тут газ подобрался к нему, и он умер прямо на улице.
Услышав тревожные крики, гномы стали выскакивать из своих домов, до которых еще не добралось желтое смертоносное облако. Сотни крошечных существ мчались в сторону полей и зарослей грибов, к мостам, переброшенным через мирно текущие речки. А когда они перебирались на другую сторону – мужчины, женщины и дети – их встречали с оружием в руках дуэргары Даи-Дака.
Синдр увидел, как группа гномов, человек сто, оторвалась от остальных и быстро направилась к узкой пещере, расположенной за грибной поляной. Колдун прошептал одно слово и мгновенно исчез. Тут же он появился у входа в пещеру – он был уверен, что пещера ведет в подземный проход, сделанный на случай неожиданной опасности. Он прошептал еще одно заклинание, направив его вглубь пещеры, в то время как несчастные гномы торопливо вбежали внутрь. Вдруг они остановились: на их пути от пола до потолка встала железная стена.
Толпа повернулась назад к выходу, но теперь там появился черный волшебник, – он равнодушно рассматривал гномов, охваченных паническим ужасом.
– Близут, доракс, зуут!
Новое заклинание – и шипящие молнии ударили в потолок и стены узкой пещеры. Градом посыпались громадные камни и погребли под собой оказавшихся в ловушке гномов. Пещеру заволокло облако пыли, повсюду валялись обломки скал и тела убитых свирнеблинов – в живых не остался никто.
Легкая улыбка тронула губы Синдра, он был доволен проделанной работой. Темные гномы получили, что хотели: пищу, прекрасные источники и богатые рудники. Их бессмысленная жажда крови была удовлетворена. В общем, они получили все, о чем только могли мечтать. А Синдр заполучил самих дуэргаров.
Торжества закончились, и лорды разъехались по домам – все, кроме Фергюса и Понтсвейна. Тристан, Дарус и Рэндольф встретились с ними после совета.
В каминах горел неяркий огонь, и из разных углов зала раздавался дружный храп.
Они окончательно уточнили детали предстоящего путешествия. Было решено, что Дарус будет сопровождать Тристана и Понтсвейна в Кер Каллидирр. Там они встретятся с королем, и каждый из них выскажет ему свои притязания на королевский титул. И как решит король – так тому и быть.
– Отлично, – сказал Понтсвейн. – А как мы туда будем добираться?
– Я рассчитывал сопровождать верхом лорда Фергюса по Корвелльской дороге до Кингсби. – Тристан посмотрел на лорда Фергюса, которого, казалось, совершенно не занимал их разговор.
– Вы обеспечите нас кораблем, чтобы мы смогли пересечь Аларонский пролив?
Фергюс кивнул:
– С удовольствием.
– Хорошо, – Тристан встал, за ним поднялись и остальные. – Мы отправимся в Кингсби на рассвете.
Дарус и Тристан удалились в свои комнаты, чтобы собрать все необходимое для путешествия. Дарус прикрепил к поясу свой ятаган и спрятал пару длинных ножей в рукавах плаща. Тристан же приготовил меч Симрика Хью и прикрепил к седлу луч и колчан со стрелами.
Ночью они почти не спали, и с рассветом уже оседлали лошадей: Дарус выбрал себе мерина каштанового цвета, а Тристан – своего любимого Авалона, отважного и сильного жеребца, отличившегося в войне прошлого года. Друзья решили снова взять с собой Кантуса.
Лорд Фергюс с сыном были уже готовы, а вскоре к ним присоединился и Понтсвейн. Молодой лорд, одетый в сверкающие доспехи, гордо восседал на черном, как ночь, коне. Помимо меча у него было длинное деревянное копье.
Фергюс с первым лучом солнца ожидал своих спутников во дворе, верхом на большой, серой в яблоках, кобыле. Его сын Шон восседал на небольшом жеребце той же масти, который испуганно шарахнулся в сторону, когда Тристан на Авалоне появился из конюшни.
Боевой конь Тристана, не обратив ни малейшего внимания на других лошадей, легко понес принца впереди всей компании прямо к замковым воротам; рядом с ним бежал верный Кантус. Всадники проскакали по извилистой дороге, ведущей к замку, и повернули на запад в сторону Корвелльской дороги. Они поедут по главной дороге королевства, через весь Корвелл к восточному порту Кингсби.
Все утро первого дня они ехали молча и не спеша; Фергюс рядом с принцем, остальные же следовали за ними. Через некоторое время добродушный лорд, немного смущенно откашлялся и спросил:
– Знаете, принц, я вспомнил старые легенды о появлении ффолков в Гвиннете и на других островах Муншаез. Мы с вами знаем, что в те времена Гвиннет был самым большим из островов – не считая Каллидирра, конечно. – Фергюс мельком взглянул на принца – слушает ли тот его – и, увидев интерес в глазах Тристана, продолжил. При этом его огромные усы воинственно топорщились в разные стороны.
– Я не был на Плато Фримена в прошлом году, я прибыл в замок, когда северяне уже начали осаду. Ничего более замечательного я в жизни не видел! Я гордился тем, что я лорд ффолков. И я не сомневаюсь, что именно благодаря вам наш народ одержал победу.
Лорд Фергюс повернулся и посмотрел в глаза Тристану.
– Я вот что хочу сказать: может быть, мы станем свидетелями того, как к Гвиннету возвратится его былая слава. Вы станете нашим королем, и ваше правление будет благотворным для Гвиннета да и для всех ффолков. И я с радостью буду служить вам, – закончил Фергюс.
Он еще раз откашлялся, отвернувшись от Тристана, стал смущенно разглядывать вересковые пустоши, мимо которых они проезжали. Несколько минут Тристан молчал, но его щеки пылали от возбуждения и радости. Он чувствовал, что его предназначение – стать королем ффолков. Он поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы вернуть Гвиннету его прежнее величие.
– Мне приятно слышать ваши слова, милорд. Радостно сознавать, что я оставляю королевство в надежных руках.
Они проехали несколько поселений, но, в основном, их путь лежал через обширные каменистые пастбища или небольшие возделанные поля. Время от времени пейзаж менялся, и они оставляли позади маленькие фермы, но ни разу они не увидели ни одного путника.
Остаток дня они почти не разговаривали. Тристан изредка бросал взгляд на Понтсвейна, который ехал с Шоном впереди и все время что-то говорил, размахивая руками. При мысли о его хвастливых речах Тристан не мог отделаться от болезненного отвращения. Но чтобы не позволить Понтсвейну испортить себе настроение, принц стал думать о более приятных вещах.
Робин… Интересно, где она сейчас, и что делает? Может, она уже и не вспоминает о нем? К Тристану вернулось привычное чувство: он так по ней скучал и так хотел оказаться с пей рядом. Он чувствовал себя виноватым, что не сообщил ей о смерти отца. В конце концов, король Кендрик был ее приемным отцом, больше у нее никого не было – она ведь не знала своих родителей. Но, напомнил он себе, ему, возможно, потребовалось бы несколько недель, чтобы отыскать рощу Верховной Друиды, – если, вообще, он смог бы ее найти. Раньше подобные трудности будили в нем жажду приключений – своего рода вызов судьбы, на который он непременно должен был ответить. А теперь у него не было времени, он должен выполнить свою миссию. Принцу очень хотелось, чтобы Робин каким-нибудь образом почувствовала его тоску и вернулась к нему.