Черные вороны 12. Тьма в его глазах
Шрифт:
Я нервно усмехнулась и высвободила руки, откинулась на спинку кресла, глядя на то, как потрескивает огонь в камине.
– Не шок. Он испытал боль…Ты бы видела его глаза, Фая. Какой же это знакомый взгляд…только адресован не мне. Именно в эту секунду я осознала, что всё мертвое. Мое счастье, мое прошлое и моя любовь к нему. Их нет. Они принадлежат моему Максиму, а не этому чужому мужчине, так на него похожему.
Я встала с кресла и подошла к окну, глядя на зигзаги молнии на небе.
– Я больше к нему не вернусь. Пусть для видимости этот брак
– Ты обманываешь саму себя сейчас. Не мне лжешь, а себе. Разве ты сможешь без него?
– Не смогу. Я буду оплакивать его смерть вечно. Это та боль, которая останется только со мной. Но и с ним больше не смогу. Самообман жестоко раскрылся.
– Дай ему возможность объясниться.
Я резко повернулась к ней, вглядываясь в такие же синие глаза, как и у моего мужа.
– Зачем? Что я услышу от него? Извинения за его любовь к Анне? Извинения за то, что не сдержал эмоции? Ему не за что извиняться. Он в этот момент был настоящим, Фаина. Это чувства. За них не просят прощения. Он ни в чем не виноват. И я не виню его. Я даже его понимаю.
– Тогда почему бросаешь именно в этот момент?
Сложный вопрос. Я сама получила на него ответ только сейчас, когда она спросила.
– Бросаю, потому что и себя поняла – я больше не хочу страдать. Я не вижу в этом смысла. Точнее, я страдаю не по этому Максиму, не по этой утрате. Именно она далась мне очень легко. Меня убило совсем другое – я осознала, что его больше нет. Меня в нем нет. Нигде. Ни в мыслях, ни в глазах, ни в сердце…а на меньшее я уже не согласна.
Фаина подошла ко мне сзади и крепко обняла за плечи.
– Я тоже не хочу, чтобы ты больше страдала. Мы все не хотим. Если это твое решение, то я приму его. Все мы его примем…Но Максим…я не уверена, что всё так просто. Он тебя не отпустит.
– Отпустит. Зачем ему я? Особенно сейчас, когда все его мысли заняты ею…
– Он приедет за тобой и заберет тебя обратно, как только разберется в себе, – тихо сказал Фая, а я отрицательно покачала головой.
– А я? Что я должна делать? Ждать, когда он сделает свой выбор, а потом покорно принять его?
Я посмотрела Фаине в глаза и вдруг сорвалась. Неожиданно. Резко и так быстро, что сама не поняла, как из глаз полились слезы.
– Ты бы видела…ты бы видела, как он смотрел на нее…Боже, Фая мне казалось, меня давит к полу, мои кости хрустят, вены лопаются, сердце разрывает на части, и я умираю от удушья. Я не вынесу этого. Я не переживу, понимаешь? Меня не хватит. Это унизительно… Боже, как это унизительно… и это видели и другие. Но мне плевать на других. Это видела я. Видели дети. Брат. Я не могу так больше. Как же я устала. Смертельно устала терпеть, ждать, выносить, смиряться, прощать. Я оплакать его хочу и похоронить. Ждать взаимности от мертвецов невозможно…это я… я не отпускала и держалась за призрак нашей любви. И я больше не могу… сломанными пальцами…не могу, Фая. Мне тааак больно.
– Девочка моя, иди ко мне.
Прижала к себе, а меня трясёт всю от рыданий, я оседаю в её руках на пол, и она вместе со мной, по волосам гладит, по лицу.
– Я Анну убить хотела, Фая. Я мечтала, чтоб она умерла. Мне хотелось взять кинжал и вогнать ей в сердце…Это ужасно. Это так невыносимо. Как я смотреть на неё буду. Это партнеры Андрея… а на него? Как с этим жить дальше?
Она молча гладила меня по голове и укачивала, как ребенка.
– Я сделала всё, что могла. Я впустила его обратно в нашу жизнь, я давала нам шанс за шансом… а всё это оказалось пинанием трупа. Нет ничего. В прошлом осталось. В том самом склепе и могиле, куда упала его последняя фотография в черной рамке.
– Но Анна…она замужем, она любит своего мужа, у них дети и…
– И что? А Макс любит её. Я не хочу в этот проклятый треугольник. Я этого не перенесу. У меня есть гордость…и она подняла голову.
***
И все же я ждала. Ждала, что он позвонит. Спросит, где я. Ворвется в мои мысли на расстоянии. Заставит себя выслушать. И ничего. Глухая тишина вокруг, только раскаты грома и стук дождя по стеклу. И от одной мысли, что ему сейчас не до меня, он утопает в своей боли по ней, меня накрывало по новой, до онемения всего тела и тихого поскуливания раненого животного.
Когда ближе к ночи позвонил Яша, я сидела у камина, завернувшись в плед и глядя на беснующуюся за окном непогоду. Я успокоилась. Тем самым отрешенным спокойствием, которое наступает лишь от полного бессилия. Все еще вздрагивала после истерики и не могла раскрыть опухшие глаза, но я успокоилась. Потому что приняла его смерть…и собиралась научиться с этим жить дальше. Возможно, я смогу. Стоит лишь перетерпеть первое время. Мне ужасно хотелось в это верить. Может, стоит уехать отсюда…бежать от него еще дальше, чтобы не видеть, не слышать.
– Ты ушла от него, да? – первый вопрос сына, едва я ответила на звонок.
Сердце невыносимо сжалось, так сильно, что я тихо всхлипнула.
– Значит, ушла…,– воцарилась тишина на несколько секунд, – и я рад, что ты это сделала. Он недостоин и твоего мизинца.
– Не смей так говорить об отце! Слышишь? Не смей. Он не виноват.
Нервный смешок. Так похожий на саркастический смех моего мужа.
– Конечно. Он, как всегда, ни в чем не виноват.
– Сэм…давай, ты приедешь к нам, и мы поговорим. Давай, не сейчас…не по телефону.
– Я не приеду. Мы с Вовкой уезжаем на неделю в горы. Рыбачить. Как вернусь, тогда поговорим. Я надеюсь, ты всё ещё будешь у Фаины.
Он тоже не справлялся. Не хотел снова видеть, как я рассыпаюсь на части. И я не хотела, чтоб видел. Пусть едет.
– Поезжай. Только будь на связи.
– Мам…я буду тебе надоедать, не переживай.
Я улыбнулась, а на глаза опять навернулись слезы.
– Я люблю тебя, мама. Очень сильно люблю. Не плачь из-за него больше. У тебя есть мы.
– Знаю, родной. Конечно, у меня есть вы.