Черный альпинист
Шрифт:
Когда за седловиной хребта понемногу опять пришлось карабкаться наверх, вернулись и трудности и плохое настроение. Мысленно Марина непрерывно дискутировала сама с собой — зачем она отправилась сюда терпеть эту муку. Вроде как тропка исчезла, если она правильно определила сквозь тонкий слой снега и мокрую траву, значит, и ей пора спускаться в долину. Сперва мелкими шажками, но здесь, на южном склоне, снега было мало, как и травы, летом солнце все выжгло беспощадно — осмелела, стала понемногу прыгать с уступчика на уступчик. Чем ниже, тем больше снега и опасней грунт — осыпь из мелких камней.
Тут и подвел болтающийся на плече рюкзак, — его в прыжке повело в сторону, Марина упала на бок, сильно ударившись бедром и плечом. Даже
Захотелось есть и пить, болели кости плеча и бедра, наверняка повредила что-то. Ныли мышцы ног, вообще навалилась какая-то апатия. Глаза слезились от блеска снега, ей мерещились какие-то черные и золотистые мошки, пятна, всплески клякс и видения угрожающих лиц, То и дело казалось, что кто-то ее зовет, где-то раздается выстрел, рядом мычит корова, блеют бараны, стелется черный дым из гущи елей… Поначалу она бежала на каждый крик, кричала в ответ, а потом подолгу стояла, беспомощно оглядываясь из-под ладони, обижаясь то ли на себя, но, скорее, на эти места, эти снега, леса и огромные каменные нагромождения. Затем происходящее вокруг стало ее мало интересовать. Какой-то смуглый улыбающийся казах на взмыленной лошади гарцевал и копыта дробно стучали у ее ног; Марине лишь стоило презрительно плюнуть — и наваждение исчезло. Две выкуренные сигареты придали на час уверенности, марлю натянула на глаза, свернув в два слоя, — лучше спотыкаться о камни, чем верно слепнуть.
Потом навалилась жара, — кожа на лице и на ладонях горела, будто облитая серной кислотой. Она опускала руки в ледяные струи реки, макала в воду голову. Скинула куртку, кофту, рубашку. Куртка еще болталась на бедрах, завязанная узлом, остальная одежда была где-то брошена. Стянула майку и лифчик — его лямки натерли плечи и подмышки. И полуголой стало на короткое время легче. Какая-то смеющаяся девица одно время шла параллельно ей, прямо по реке, ловко прыгая по камням и льдинам, ее чудные волосы переливались на солнце серебром и черными бликами. Марина вспомнила, что это Тянь-Шаньская Дева, один из духов этих мест. Вспомнила, что сама была избрана принцессой турбазы, а, значит, и Дева должна ей помочь. Укоризненно выговорила упреки попутчице. Та молчала, а потом нехотя согласилась:
— Должна тебе помочь, да неохота. Зачем с Борисом трахалась? Знаю, ты не такая, просто глупая очень. Иди, иди вперед, может быть, еще тебе повезет. И тело прикрой, дурочка.
А Марина решила, что та завидует ей, — у нее грудь круглее и сексуальней, не стала напяливать жаркую куртку. Но приободрилась и пошла дальше. К самому крутому и высокому отрогу, сплошь вздыбленному к небу отвесными каменными глыбами. В голове, мятущейся между страхом и ученостью, всплывали когда-то виденные слайды с идолами острова Таити, божками
Глава 3
ШАЙТАНЫ
Спустившись примерно на километр вниз по долине и не обнаружив никаких следов Черного Альпиниста, Тахир вынужден был задуматься над дальнейшими поисками. Можно было скинуть лыжи, залезть на ближайший хребет и идти по гребню. Для маньяка, судя по данным, это были привычные и удобные маршруты. Но не для нормального человека, которому на лыжах бежалось легче и быстрее. Было еще два пути — обратно к Жингаши, подняться на горное плато и продвинуться вглубь высокогорного массива. Если Черный Альпинист находится в «фазе покоя», скрываться ему удобнее там. Если он готовится к набегу и похищению, то будет перемещаться ближе к границе гор, вниз по ущельям. Тахир прикинул, что это более вероятно. И свернул в боковое ущелье, ведущее к турбазе «Бутаковка», ниже начинались аулы и села, а затем долина выходила на отдаленные восточные пригороды Алма-Аты.
«Бутаковка» была поменьше «Алма-Тау» и использовалась только спортсменами для сборов альпинистов, легкоатлетов и велосипедистов (неплохое шоссе позволяло гонять из города и обратно). Зимой там обычно присутствовало человек десять, но в этом году не пожелал, остаться на зимовку даже сторож. А поскольку Черный Альпинист эту турбазу игнорировал, не заселили ее и военные.
Еще не добежав до турбазы, Тахир наткнулся на то, что искал, — большую поляну у речки на повороте ущелья пересекали следы. Свежие — поскольку шли по ночному снегу. Тахир пустился в погоню.
Альпинист, видимо, мало заботился об его удобствах. Следы вели в глухой ельник и петляли там, постепенно выводя на склон горы. Дальше по склону Альпинист обогнул Бутаковку и вдруг резко пошел на гребень хребта. Тахиру пришлось скинуть лыжи, закрепить их в чехле за спиной, вооружиться ледорубом и последовать тоже на гребень. Он иногда останавливался перевести дух (пот градом катил, — судя по всему, для маньяка удобства пути ничего не значили, в лоб брал и уступы, и скалы, чтобы затем легкомысленно сбежать в низинку, и снова наверх). Брал бинокль и изучал окрестные склоны: во-первых, мог увидеть живого Альпиниста, во-вторых, надеялся заметить на чистых снежных местах следы — и по нормальному маршруту проследовать к ним.
Он с надеждой поглядывал на редкие облака, иногда шествовавшие от вершины к вершине, — почему-то хотелось ухудшения погоды. Когда бежишь в долине, просто жарко, немного поджаривает кисти рук (в перчатках невыносимо палками работать). Здесь, у верхней кромки гор, солнце, как гипотетическая сковородка, поджаривало его, — при том, что одновременно сухой и морозный воздух прохватывал временами потное тело под курткой, напоминая о себе.
Было четыре вечера. Вернуться к Евсею он уже не успевал. Можно было бежать назад, на «Бутаковку», но тогда поиски Альпиниста придется начинать заново, по новым следам, спустя несколько дней. Потому что Альпинист шел «на дело». Тахир решил следовать за ним, сколько хватит сил, и, аналогично маньяку, ночевать в пути…
Так оно и вышло. Прошел до заката еще с десяток километров, успел спуститься в долину, развести костер, поужинать. Завернулся в спальник, но не засыпал долго — какие-то шорохи и шумы настораживали, хоть и твердил себе, что Альпинист на одиноких мужиков не нападает. Шевелили лучами звезды сквозь ветви рябин и берез, еще не сбросивших листьев. Потрескивали дрова в костре. Он достал карту, чтобы проследить пройденное сегодня. На карте были красным пунктиром обозначены те маршруты Черного Альпиниста, которые удалось проследить предшественникам Тахира. И теперь он обнаружил, всматриваясь в зеленые и коричневые пятна гор на клеенчатой бумаге, что идет почти точно по одному из них. Идет в ущелье Чинджоу, недалеко от Чимбулака, где в широкой пойме реки Весновка расположилось три аула. Больших, богатых — из них Альпинист тоже похищал девушек.