Черный амулет
Шрифт:
Итого четыре.
– Ну и что? Это всего двадцать минут.
– Ты что, километр за пять минут пробегаешь?
– Это когда не очень спешу. Или когда форма не очень хорошая. Когда много пил, курил, волновался…
Борис на миг задумался. Вспомнил, как на первом курсе бегал на физкультуре километр за две минуты пятьдесят секунд. Преподаватель хвалил. Говорил, что это норматив третьего взрослого разряда.
Правда, тогда нужно было пробежать лишь один километр, а тут их четыре.
– А что, может, и правда сгоняй.
– «Роллекс»! – сказал Кофи, вставая с удобного пня. – Я их в Порто-Ново купил. В оффшорном магазине.
– В каком магазине?
– Ну, в аэропорту. Когда бенинскую таможню и пограничников пройдешь, есть магазинчик. Он считается уже как бы за пределами Бенина и никому не платит налогов.
– Ты хочешь сказать, там «Роллекс» дешевле, чем у нас в Питере?
Борис хорошо знал, что, если не платить государству, нужно платить кому-то другому.
– Да нет, конечно. – Кофи махнул рукой. – Там зато огромная арендная плата. Я просто решил, что вождь может позволить себе приличные часы. Сколько в моем распоряжении времени?
– Полтора часа. Ну, это максимум.
Ты прибегай прямо на станцию. Как раз успеем к электричке. С дороги не собьешься?
Кофи вскочил с удобного пенька.
– Если человек не заблудился в джунглях Африки, он уже нигде не заблудится.
– Ты сумку-то оставь.
– Тогда я и куртку тебе отдам, хорошо? А то запарюсь.
Кофи остался в голубых джинсах и клетчатой сорочке. Борис невольно залюбовался своим рослым плечистым другом.
Хлопнул его по руке:
– Чеши давай живей. Вождь…
В тот же миг кроссовки Кофи замелькали по тропинке, удаляясь все дальше и дальше. Можно было представить, как свистит в его ушах ветер.
«Чернокожие – отменные бегуны, – подумал Борис. – В легкой атлетике белых скоро вообще не останется».
4
Возле деревни Кофи перешел на шаг.
Он вовремя заметил стадо коров. Все поголовье АО «Заря» двигалось на него. Сосновый лес давно кончился, и Кофи был один на пустынном проселке. Посреди заросших буйными сорняками картофельных полей.
Хорошо хоть кусты росли вдоль грунтовой дороги. Кофи прыгнул в кювет и лег под куст. Словно заирский повстанец, подкарауливающий колонну правительственных войск.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Коровы никуда не спешили. Казалось, им было все равно: ведут их на выпас или на скотобойню.
Сквозь ветки и листву были видны ребристые бока. В худобе крупный рогатый скот Васнецовки не уступал саблерогим бычкам западноафриканской деревни Губигу.
Лениво помахивая кнутами, прошли два пастуха в распахнутых зипунах. И одежда, и самокрутки с махоркой в губах нисколько не отличались от тех, что носили и курили их предки сто лет назад.
Вот напасть! За последними коровами в арьергарде трусила пастушья собака.
Смесь шотландской овчарки с немецкой.
Она учуяла запах чужого, неваснецовского, пота. И безошибочно направилась к кусту, за которым скрывался от лишних глаз молодой вождь народа фон.
Кофи потребовалось немалого самообладания, чтобы не пуститься наутек. Но он знал твердо: собаки любопытны, как дети. Их привлекает движение, действие, экшн. Застывшие предметы собак интересуют только в качестве корма. А также для оставления и обнаружения меток.
Чтобы не выдать себя при обнюхивании, Кофи закрыл глаза и опустил лицо в ветки куста. Лучше не видеть. Во всяком случае кондратьевский Тузик страшно его невзлюбил с самой первой встречи.
Сначала Кофи ощутил дыхание пса кожей головы. Поводив длинной мордой по мелким завиткам волос, собака ткнулась Кофи под мышку. В пах.
В мозгу овчарки информация о том, как пахнет человек в разных местах, превращалась в портрет Кофи Догме. Красками собакам служат запахи. Чем сильнее запах, тем ярче цвет. Овчарка горячо задышала в ухо. Кофи не шевелился.
Собачья пасть порядочно воняла. Это бывает, когда собак кормят мясом. Голодные, худые коровы и обожравшаяся мясом овчарка свидетельствовали о каком-то необычном порядке в сельском хозяйстве Ленинградской области.
«Спаси и сохрани, Солнечный бог! – взмолился молодой вождь и сей же миг услыхал топот собачьих лап вслед удаляющемуся стаду. – Спасибо тебе, Солнечный бог. Слава тебе во веки веков! Это ты позаботился, чтобы российских коров пасли сытые, равнодушные к чужестранцу псы».
Лишь прошептав про себя эти слова, Кофи открыл глаза. Вылез из-за куста.
И по борозде картофельного поля бросился к озеру. Не ровен час, еще кого-нибудь встретит на проселочной дороге!
Он достал из нагрудного кармана черную пластинку из неизвестного металла.
Всмотрелся в нанесенные поверх черные полосы. Поднес пластинку к носу.
Раздулись широкие ноздри. Наполнились запахом смерти. Кофи вдыхал полной грудью. Он наслаждался, словно это был букет роз… Ну что ж. Довольно.
Сделалось светлее. Такая освещенность бывает ранними летними сумерками, когда предметы незаметно теряют очертания. Сейчас вступило в свои права хмурое утро.
Кофи с тревогой поглядывал на небо.
Надежно ли тучи пленили солнце? Мудрый Солнечный бог был с молодым вождем, но не проявлял своего покровительства слишком явно. Темнота – друг молодежи.
В деревне запел петух. Кофи вздрогнул от его резкого голоса. Петуху ответил коллега из соседнего курятника. Скоро горланили все петухи Васнецовки. Под эту какофонию вождь пробежал берегом до склона, ведущего к задам участка Кондратьевых. По этому склону вчера он уходил в гости к старому учителю. Этим же склоном он от учителя вернулся.