Черный археолог
Шрифт:
– Я тебя… п-понимаю.
– Неужели?
– Ага. Ты сейчас ершишься, п-потому что это такая защитная реакция. Со мной так же было. Ч-честно.
– А у тебя-то с чего? Или это связано… – Галя не договорила, но по ее взгляду и короткому движению головы – будто она пыталась заглянуть мне на спину – я все прекрасно понял.
– Д-да.
– Расскажешь?
– Н-не… в д-другой раз. Может быть. Да и зачем тебе?
– Действительно, зачем?.. – слегка надулась Галина.
Все-таки наговаривает она на себя, однозначно. Не такая уж и непробиваемая у нее броня. Нет-нет да и проглянет добрый и отзывчивый человечек. Хоть и немного стервозный, ага. Безразличие у нее наносное, серьезной проверки на прочность не выдержит. Так что дай бог, что не будет ее, серьезной-то.
– Н-не обижайся. Это слишком… личное. И страшное.
– Хорошо, не буду. Давай выпьем тогда, что ли?
Вот на это я не нашел что возразить и лихо опрокинул порцию чего-то обжигающего в глотку. Дальше разговор свернул совсем уж не в ту степь – Галя начала выпытывать подробности моих с Примерной Помощницей взаимоотношений, а я к тому времени все-таки набрался достаточно, чтобы язык развязался. Не помню, что я там наболтал, да оно и к лучшему. Хоть не так стыдно.
Переждав самую пакостную стадию похмелья в кровати, я в конце концов все-таки добрался до санузла и долго и с удовольствием умывался холодной водой. Подкрепившись остывшим обедом, сварил огромный жбан кофе и вернулся в ванну – отлеживаться и отмокать, бодря разум крепким ароматным напитком. В этот день меня никто не тревожил, так что удалось в кои-то веки расслабиться, пообщаться на отвлеченные темы с Попрыгунчиком (очередной вариант рукотворного конца света с изменением физических констант в локальных объемах Вселенной оказался весьма занятным, он даже кое-какие теоретические выкладки привел) и отоспаться. А что еще для счастья нужно? Разве что чистая совесть. А вот с этим пунктом у меня всегда были проблемы.
Где-то в открытом космосе, борт фрегата «Великолепный»,
13 марта 2542 года, утро
– А ты чего это так рано приперся? – первым делом поинтересовался Тарасов, когда мы с ним пересеклись у ходовой рубки – внеплановые выходные пролетели чуть ли не в один миг, и снова настали будни с бесконечными вахтами. – Еще полчаса до смены.
– А сам чего? – усмехнулся я. – Что-то раньше не замечал за тобой бескорыстной любви к работе.
– От работы кони дохнут, – подтвердил мое мнение майор. – Просто уже невмоготу. Вчера весь день по кораблю слонялся – пить не стал, читать не лезло, в Сеть выхода нет – нас в такие… э-э-э… дали дальние занесло, что ни до одного ретранслятора не докричаться. Опять же Жан-Жак сильно ругался, дескать, нашел куда энергоресурс вбухивать. Пришлось к Эмильену в гости завалиться. Потом к доку Шульцу заглянул.
– Как там?
– Нормально. Жертв нет. Или ты про Юми?
Ага, так трудно догадаться. Однако вслух возмущаться я не стал, просто кивнул. Тарасов так же молча помотал головой.
– Все плохо?
– Док сказал, нервное расстройство на фоне глубокого стресса. Она спряталась от реальности. Сидит, смотрит в одну точку, на раздражители не реагирует. Кормить даже внутривенно приходится. Так что прочие, хм, надобности справлять нужды нет.
– Уволь от подробностей, – поморщился я.
На душе снова стало донельзя мерзко. И так-то настроение не ахти, а тут еще такие новости…
– А патрона видел?
– Нет. Пытался напроситься в гости, но он вызовы сбрасывал. А потом просто игнорировал. Спал, видимо.
– Олег с Галей?
– А им-то что будет? Они ребята закаленные, заперлись в каюте и сутки напролет лечились своим способом.
– Так уж и сутки?!
– Ага.
– Силен.
Помолчали, думая каждый о своем. Меня, например, беспокоила мысль, что Гюнтера мы так и не помянули – Тарасов, когда я об этом заикнулся, сказал, что не положено самоубийц, на том и закрыли тему. А сейчас вот стыдно. Как ни крути, достаточно хорошо я его успел узнать. Правильный мужик был. Жаль, что стал заложником обстоятельств. С другой стороны, благоверную не бросил, показал, что по-настоящему ею дорожит и готов идти с ней до конца. И в горе, и в радости. И в предательстве. Все выдержал, слабость только один раз проявил. И то с какой стороны посмотреть. Я бы однозначно не решился себе башку прострелить, угрызения совести того не стоят. Нет во мне самурайского духа, ага.
– А что теперь будет, как думаешь? – нарушил я затянувшееся молчание.
– Ничего особенного, все как планировали, – пожал плечами Тарасов. – Если нам повезло, скоро доберемся до места, найдем там этот, как его, Ковчег.
– А потом?
– В смысле?
– Когда найдем.
– Паша, ты чего от меня добиваешься?
– Правдивого ответа.
– Совсем ополоумел, – сокрушенно вздохнул майор. – Нашел, понимаешь, время. И место. Потом поговорим, тет-а-тет.
– Не надоели еще шпионские игры?
– Паша, Паша, ты меня периодически просто убиваешь…
– Да слышал уже, ага.
– Еще раз послушай, не повредит. Голова у тебя не только для того, чтобы в нее есть. Вечером пересечемся. Сам, кстати, подумай хорошенько и определись с позицией. Потом поздно будет.
– Уже.
– Это радует. Но все равно вот тебе еще один шанс все взвесить, не упусти его. – Тарасов отлип от стенки и решительно двинулся к шлюзу. – Пошли, время.
Я проводил майора задумчивым взглядом и скрепя сердце шагнул следом – заступать на вахту очень не хотелось, но еще больше не хотелось возвращаться в пустую каюту или бродить по не менее пустым пассажирским палубам. Колотить «деревянного человека» надоело еще вчера, к алкоголю не тянуло, к разговорам по душам – тоже. И что остается? Правильно, не особо обременительная, но вполне успешно отвлекающая от никчемных переживаний рутина. Сейчас хоть новости последние узнаю. А то третьи сутки как в вакууме – где мы, что мы, как мы? Может, нас вообще неведомо куда занесло – прыжок, как ни крути, нештатный получился. Не зря же такие трюки еще в самом начале космической экспансии запретили. Хотя, если вдуматься, тут скорее другой фактор сыграл – та самая гравитационная аномалия, что погубила два корвета и стайку десантных капсул. Замучаешься инфраструктуру после таких стартов восстанавливать. Опять же никто и никогда не исследовал влияние таких затяжных прыжков на состояние экипажа. Один раз не это самое, как говорится. А если выкидывать такие фортели постоянно? Тайна сия великая есть, не помню, от кого это выражение услышал. Но звучит как нельзя уместно.
В рубке, к моему великому удивлению, царила лихорадочная суета, центром которой выступал, как ни странно, всегда хладнокровный Жан-Жак. Правда, сегодня от его выдержки не осталось и следа – он торчал посреди помещения и пытался кого-то вызвать по инфору. Судя по сдавленной ругани, безуспешно. Тарасов уже стоял рядом с ним и озабоченно хмурился.
– Что стряслось?
– Капитан не отвечает, – буркнул Жан-Жак, на миг оторвавшись от инфора. Выглядел он откровенно встревоженным, и эта его тревога моментально передалась и мне.
– Давно?
– Что – давно?
– Не отвечает давно?
– Да второй час вызываем, глухо. Игнорирует и «аську», и инфор, и громкую связь. Не знаю, что и думать.
– Когда его в последний раз видели?
– Позавчера, как раз после прыжка. Потом вы же с ним секретничали, так что вы и видели его последними.
– Ч-черт. – Мы с майором обменялись выразительными взглядами, наверняка подумав об одном и том же. – Саныч, что делать будем?
– А что за спешка? Жан-Жак, почто барина беспокоите?