Шрифт:
Пролог
Песок под ногами трещит, что и не песок даже, а пыль или пепел. Слышен тихий звон, когда сыпешь сквозь пальцы, будто одинокий кузнечик играет на краю вселенной. Сколько я прошел? Здесь такой вопрос звучит просто нелепо, но задаешь его себе особенно часто. Еще чаще ловлю себя на том, что вожу рукой по земле, чем бы она тут ни была, вызывая в себе хоть какие-то эмоции. Кроме осязания ничего не осталось. Запахов нет, а кромешная темнота выедает глаза, страшно представить, что будет с моими зрачками, если какой-то шутник решит внезапно поднять рубильник. Но это вряд ли.
Тусклый кристалл — единственное светило, будто задница светлячка едва горит, но и это сродни чуду. Тьма как голодный зверь бросается на бьющийся свет, рвет на части и жадно поглощает. Когда кристалл гаснет под её напором — сердце трепещет в ужасе и, как испуганный хомяк, ищет дальний
Главное я нашел его, дневник. Кожаная обложка покрылась трещинами, переплет высох, а надпись на лицевой стороне уже не разобрать. Обернул его рубашкой, защищая от пыли, всё равно не чувствую жары или холода, выходит уже не пригодится.
Казалось бы обычный дневник, к тому же старый, но всё не так просто. Смешно, скольким людям пришлось отдать жизнь за него — не каждый смог прочесть и половины. Кладбище, а не книга… Сколько историй на этих страницах, сколько смертей между строк. Теперь и моя будет там.
Вот так открываешь, жесткая корка сухо треснет, кажется, что исписанные страницы того гляди рассыплются в руках, а чистых осталась всего-то одна. Впрочем, всегда только одна… Сколько ни старался уловить момент, когда появляется очередная, но, увы. Пишешь, листаешь, там еще. «Ну, за ней точно ничего» — уверяет недальновидный мозг. Снова пишешь, переворачиваешь и…да. Чертов дневник играет с тобой, сводит с ума, будь трижды проклят он и тот, кто его создал.
Открывается всегда на странице, о которой думаешь. Пробовал думать о другой, я же упертый. Только на уловку не поддается и упорно открывается на нужной. Ключом служит знание . Посторонний не откроет и домкратом, а знающему отворится сама.
Да, и главное — как он пишется. Не чернилами, конечно, как писал глупый Альнар, но мыслью, что для меня, как для журналиста — клад.
Вот и всё, что Вам, дорогой мой «чтец» нужно знать. Есть вполне стандартный я, не совсем обычный кристалл и вполне даже особенный дневник. И есть это место, о нем обещаю рассказать много больше, но не сейчас.
Итак, дорогой «некто», из какого бы времени или мира ты ни был, на каком языке не говорил, уверен, ты прочтешь сокрытое страницами. Надеюсь, я смог выбраться отсюда, и потому ты читаешь эти строки. Либо ты сидишь рядом, что плохо для нас обоих. Или один, что еще печальней для меня…
Специально пишу это вступление, знаю — дневник откроется на нужной странице. Но я, отнюдь, не начало истории, и, как ни прискорбно это признавать, даже не ключевая её фигура. Я немолодой журналист, романтик по существу, любящий сигареты, вино и женщин, именно в таком порядке. Для Вас, уважаемый, я проводник, который расскажет историю, благо времени у меня предостаточно, можете мне поверить. Проводник, живущий под черной обложкой — это я.
Прошу закрыть дневник, и захотеть открыть его в самом начале. И возвращайтесь скорее, я еще не закончил.
Глава 1
Чуть не вышиб дверь, влетая в роскошные столичные апартаменты. Пора поставить голосовой замок и скан сетчатки. Оно не нужно, зато модно.
Живу в Старой Москве, почти в центре — на станции Дубровка. Это не Кремль, конечно, но где-то рядом. Москва несколько выросла в последние годы, раза так в четыре. От Бронниц дотянулась до Звенигорода, которые теперь считаются Новой Москвой, а всё, что окольцовано МКАДом — старая, для богачей, ну, вроде меня.
Пробежал по коридору, попутно тыча в разные девайсы. Старьё, однако. Вон, пылесос или кондиционер включаются самостоятельно, это для особенно ленивых, но я-то, конечно, не такой, я замечательный.
Вбежал в комнату, первым делом — включить комп, потом уже раздеться, разуться, в туалет, на кухню и опять к нему, родимому, с чипсами и пивом. Уже успели обозвать меня бездельником? Увы. Терпеть не могу сидеть без работы, поэтому отпуск не брал три года, но вот, наконец, совпало у меня с друзьями свободное времечко, совпало!
Скидываю надоевшие шмотки, галстук и подобный туалет. Работа манагером обязывает, а это тот еще зверь. Работа изнурительная, весь день сидишь, притаившись, и слушаешь тяжелые шаги вампиратора, в моем случае вампиратрицы, шаги коей отлично знает весь отдел. Тут же уставишься в экран, и мышкой так клац-клац, тык-тык, колёсиком шарк-шарк, что значит — работаешь. А если нет никого, смотришь в окно, и завидуешь… Зимой дворникам, например. Стоят себе спокойно, ломиком постукивают, красота! Не довлеет над ними никто, и мозги напрягать не нужно. В моем случае, правда, тоже не часто, но нервы-то, нервы шалят. А если еще и серое вещество раз в год бурлить начинает, так весь отдел кричит: «…как мы устали, как устали…»
Допустим, я пока не кричу, но со временем и из меня сделают подобное: вечно недовольное зарплатой, налогами и правительством существо…
Впрочем, ладно уж. Если быть честным до конца, то в моём отделе последние года три вампиратором являюсь я сам, что очень даже положительно отражается на моих нервах, как вы понимаете. Но вот отпуск.
Выгреб все шмотки: куча разных костюмов, троек и прочего барахла, ими так гордится любой современный человек, а я как ярый представитель конформиста просто обязан носить часы, браслеты, перстень. Очки — тоже показатель, хоть зрение и стопроцентное. Словом куча дорогих украшений и бижутерии, а сам-то я, как и все вокруг, алмаз от стекла не отличу, ну, пока не разобью.
Конечно, можно слетать куда-нибудь, но опять же — лениво. Я весь мир могу посмотреть через интернет, а вот моя деревня, в отличие от любого уголка мира, даже на современных картах не значится. Так что я знаю, что делает и где находится канцлер Германии, президент США или король Зимбабве, али там не король? Да, какая разница… А вот что творит дядя Вася с доярками теплыми летними вечерами, увы, не знаю. Но догадываюсь, догадываюсь…
Напялил старые джинсы, я ведь в деревню еду, а не куда-нибудь. Как демократ обязан вживаться в роль. Если я там появлюсь в лососёвой рубашке, никто не оценит моей элегантности и гламура. Скажут — мужик в розовой рубахе, беда хлопцы. Кто ходит в энтом — знаем с пеленок.
Впрочем, время уже другое. Сейчас у нас пованивает и отцветает политкорректность, так что если кого спросить: «как вы относитесь к геям», большинство, заподозрив в тебе «засланного казачка» ответят, — «отношусь непосредственно к ним». Демос кратос, что тут скажешь.
Черные джинсы подпоясал толстой блестящей цепью, одел шипастые напульсники — дань моей молодости. Удивительно — еще не спадают. В зеркале отразился изрядно помятый жизнью человек с трудноопределимым возрастом и намечающимся «пивным пузом». А хде мышицы? Раньше был объемней… Но если прежде считалось, мол: в здоровом теле — здоровый дух, да и острый ум. То сейчас: сила — уму могила. Так что я еще неплохо сохранился. Силён, ух силён, а что небольшие валики на боках, так, то ж золотой запас. Без него в наше неспокойное время никак нельзя. Оправдание слабое, но среди жирных и ленивых — сойдет.
Напульсники это, конечно, перебор. Взял спортивную сумку, сунул туда хаки комплект. В сёлах своя мода, чем дальше от Москвы, тем моднявей. Надо соответствовать.
Телефон заиграл что-то из модных диджейских треков, где на равномерный тыц-тыц намазана куча фраз из старых киношек, и ХИТ! Первые строчки всяких парадов. Дома можно обплеваться, никто ж не видит, а на улице все смотрят с уважением, продвинутый мол.
Сбросил. Это друг подъехал на Хаммере H9, или чего там теперь из нового? Я не особо по машинам, а у него их семь! Окинул комнату взглядом, подумал, что еще можно взять, когда едешь в глушь. Так: шмотки, деньги во всех карманах, это на пиво, разумеется, я же в отпуске.
На всякий случай заглянул еще в одну комнату, которой не пользуюсь уже много лет. На стенах висят несколько гитар, а по углам разбросаны и другие инструменты, на которых успел осесть приличный слой пыли. Раньше играл, ну, типа: sex, drugs and что-то там еще было… Завязал, слава богу.
Выскочил из подъезда, чуть не сбил бабку, та разразилась тысячей и одним проклятием в мой адрес. Я заученным жестом послал воздушный поцелуй, ко всему можно привыкнуть. Окинул взглядом улицу.
Стоит, десантура… Двухметровый парень, интеллигентного вида, насколько это возможно, когда морда кирпичом. Рядом очередной джип, больше похожий на танк. Гигантоманы хреновы…
Сафир парень рослый, лысая голова как шар для боулинга намертво вросла в крепкие плечи. Укатиться ей мешает только мощная челюстью с большими как у коня здоровыми зубами. Прямой нос с широкими крыльями ноздрей, что даже украшает, нежели портит, работает как пылесос. Стрижется всегда под ноль, бороды и усы призирает, де, я и так красивый. Губы чуть поджаты, но глаза полны спокойствия человека абсолютно уверенного в себе.
При кажущейся скалообразности, на удивление мягкий и спокойный человек. Аки сенбернар, или то питбуль? Я и в собаках не особо. Словом, те, кто его знает, совершенно не боятся над ним подтрунивать, но оказаться в числе его врагов я бы не хотел. Мастер спорта по боям без правил и боксу в тяжелом весе, что как бы намекает… Служил в десантных войсках, вернулся с кучей связей, хотя казалось бы, какие там связи?
Поднялся на продаже авто, и всего за шесть лет подмял под себя сеть автосервисов, салонов, моек, шиномонтажей и прочего. Первый год, правда, единственным имуществом был отцовский Камаз, где приходилось и ночевать. Какое-то время жил у меня, но сам всё освоил, нашлись спонсоры, появились деньги, и даже не знаю как, но мечту исполнил. Больше он не работает, а живет на деньги, точно и в срок поступающие на его счет. Ну и контролирует работу подчиненных. Это, говорит он, грамотно выстроенный бизнес. По мне так — чистая магия! Манагеры в моем лице — народ ленивый.