Чёрный феникс
Шрифт:
Никак она понять не может, что Виктор ушёл не ко мне. Куда только детектив её смотрит. Или женщина всё-таки перестала сливать деньги в пустоту?
Я вообще Витю с оконного подвига не видела. Уж не знаю, какие методы применил Матвей, но меня больше не беспокоили глупыми широкими жестами.
Я чувствовала себя защищенной.
У меня был мой личный дракон, который на любого обидчика надышал бы пламенем — мне даже просить не приходилось. Вчера я поймала себя на мысли, что не могу уснуть без горячей горы мышц рядом. Мне так не хватало его прижатой к моему животу ладони, что я ворочалась
Сейчас я понимаю свою бабушку. Она рассказывала, что мой дед сделал ей предложение через две недели после знакомства.
Я всё никак не могла поверить, что моя продуманная и рациональная бабуля согласилась на такую авантюру, но после появления Матвея в моей жизни осознала, что значит встретить по-настоящему твоего человека.
Я не то, что за штампом — в продолжительный поход бы пошла с ним при всей моей нелюбви к отсутствию цивилизации. И ремонт бы затеяла со спокойной душой.
Какие там ещё существуют проверки отношений на прочность? Не раздумывая дам гарантию, что мы с лёгкостью пройдем любую из них.
— Всё, сейчас мы тебя замотаем, а вечером я плёнку наклею. Нам новую привезли, отличная штука, сокращает время заживления, — Матвей помогает мне подняться с кушетки. Я придерживаю футболку, чтобы она не падала на свежую татуировку, и вздрагиваю всякий раз, как его пальцы касаются слишком чувствительной кожи на внутренней стороне бедра.
И ведь специально лишний раз задевает, когда замечает мою реакцию в виде неконтролируемых мурашек.
А я в отместку приподнимаюсь на носочках и обвиваю руками его шею. Пусть все видят, что не такой уж у них железный босс.
— Непослушная вредная девчонка, — поворачивает нас так, чтобы все видели лишь его спину, и сжимает ладонями мои ягодицы. Кусает за нижнюю губу и ведёт языком по следам.
Нет, он совсем не железный.
Я отчетливо это чувствую.
— У нас впереди целый вечер. Будь уверена, малышка, что ты ещё пожалеешь об этом, — выдыхает мне в губы и сильнее сжимает ладонь на нетронутом краской бедре, ясно дав понять о своих намерениях.
Это будет очень горячий вечер.
После меня у Матвея ещё несколько клиентов, так что из салона я выхожу одна. У меня как раз появляется время, чтобы заскочить в редакцию и отдать, наконец, свои документы для официального трудоустройства.
Из офиса я выплываю в приподнятом настроении. Ощущаю лёгкость во всём теле, мне даже подпрыгивать при ходьбе хочется, хоть я и понимаю, что со стороны это, должно быть, смотрится очень странно.
С матерью мы больше никак не контактировали. Я закрыла эту сторону жизни от своей души, отодвинула в самые дальние уголки, выбрав тактику «оно как-нибудь само».
Мы попытались, у нас ничего не вышло.
Мне проще сделать вид, что никаких попыток примирения не было. Я не хочу анализировать всё произошедшее, не хочу разбираться в глубине причин её поступков.
Мама нужна была мне в детстве, когда я разбила коленки в первый раз. С тех пор я научилась использовать зелёнку так, чтобы не превращаться в монстра с зелёными пятнами повсюду. Научилась справляться собственными силами.
Вечером
Около подоконника наворачивает круги Максик, а через пару секунд я обнаруживаю его на своих коленях.
Пушистая морда тычется мне в нос и очень осуждающе смотрит. Как будто хочет сказать, что его хозяйка окончательно свихнулась, раз так часто стала пускать в кошачьи — мне кажется, кот твёрдо уверен в своих правах собственности на квартиру — владения постороннего мужика.
— Когда-нибудь ты перестанешь на него покушаться. Вы заживёте в мире, а я перестану краснеть из-за твоих пакостей, — я точно сошла с ума. Разговариваю с животным и даже жду от него ответа.
Вечер всё-таки переходит в разряд «уютных».
Я незаметно для себя начинаю пускать слюни на плече у Матвея, пока он увлечённо досматривает последнюю серию сезона и даже комментирует вслух некоторые моменты. Мне его голос совершенно не мешает.
В себя я прихожу уже на постели. Когда была маленькой, завидовала своим друзьям: они постоянно рассказывали о чудесных перемещениях во сне. Мол, засыпаешь перед телевизором, а просыпаешься уже в своей комнате под одеялом с любимой игрушкой в обнимку.
Удивительно, насколько бережно Матвей меня перенес, раз я даже глаза не открыла.
Мужчину я нахожу на балконе. Делюсь с ним теплом одеяла, в которое завернулась, пока он вдыхает в себя табачный дым и выпускает серые тонкие струйки.
— Иди ко мне, а то совсем продрогнешь. Придётся потом доказывать, что с красным опухшим носом и градусником подмышкой ты всё равно красивая, — перетаскивает меня к себе в руки и упирается подбородком в мою макушку, выбросив остатки сигареты в пепельницу.
— Я проспала все наши планы. Прости, — немного растерянно, чувствуя тепло его рук на своих, которыми придерживаю одеяло.
— Ты очень мило похрюкиваешь во сне, — вибрации его тела при смехе можно ощутить даже через толстый слой пуха.
Погодите-ка…
Что?
Похрюкиваю? Я?!
— Ты обманываешь! — откидываю голову ему на плечо и тянусь зубами к скуле. Если он не признается — придётся жестоко поплатиться.
— Ни в коем случае, малыш. Мне даже приходилось некоторые моменты отматывать назад, потому что ты заглушала речь героев, — и всё это с таким серьёзным выражением на лице, что я на миг теряюсь и заливаюсь краской, потому что верю моему невозможному мужчине.
Его выдают приподнятые уголки губ и слишком уж хитрые глаза.
— Ах ты! — ни секунды не медлю, кусаю Матвея, но тут же прижимаюсь губами к щетине, заглаживая свою маленькую вину.
Мы стоим так ещё минуту, а после голос мужчины разрезает ночную тишину.
— Мне кажется, я без тебя дышать не смогу, Вредина.
А после разворачивает и целует с таким трепетом, что я всхлипываю, когда мужчина отстраняется для нового глотка в лёгкие.
Этой ночью я прижимаюсь к Матвею каждой клеточкой своего тела. Сворачиваюсь клубочком у него под боком и утыкаюсь куда-то в шею, пока он перебирает мне волосы и сплетает пальцы свободной руки с моими.