Черный генерал
Шрифт:
Однажды в его отсутствие к Мурзину обратились два партизана: чех Микало Дубкала и русский фельдшер Латынов. Они оба прилетели в Чехословакию из Киева еще в первой группе отряда во главе с Ушияком и потому пользовались особым доверием.
Разговор начал фельдшер Латынов:
– Товарищ капитан! У нас на подозрении один человек. Пришел в лагерь еще над Штавником. Ходил, приглядывался. Ушияк его часто из леса отпускал. Когда немцы на нас напали, он все вроде бы норовил к ним перебежать. В атаку все рвался. Один! Мы вот с Дубкала его придержали.
– Ано, ано! – подтвердил чех. – Я думаю, он чужой человек. Не есть хороший.
– Кто такой? – торопливо спросил Мурзин.
– Надпоручик Дворжак, – почти одновременно ответили партизаны.
– Я о нем Ушияку докладывал, когда мы из Словакии сюда шли, – добавил фельдшер Латынов,
– Ну и что же Ушияк?
– Сказал, разберемся. А сам этого Дворжака вчера опять из лагеря куда-то послал.
– Какой он из себя, этот Дворжак?
– Да вы его знаете, наверно. Он в толстом мохнатом свитере ходит, с тросточкой.
Мурзин сразу же вспомнил невысокого худощавого блондина с волнистой копной волос. Его впалые глаза всегда были скрыты очками в роговой оправе. Еще тогда, когда Мурзин увидел его впервые, этот человек вызвал какое-то необъяснимое чувство неприязни. Но Ушияк сказал, что Дворжак прислан в отряд из подпольного центра Праги и предъявил соответствующие документы.
В последующем надпоручик Дворжак, хоть и выглядел как-то не по-партизански, щеголем – ходил в коротких туристских брюках, горных ботинках и с неизменной тросточкой, – подозрений не вызывал. Теперь же, услышав недоброе от проверенных людей, Мурзин насторожился.
– Хорошо! Я разберусь с ним сам. Только больше никому об этом не говорить! – приказал он Латынову и Дубкала.
«Почему же Ушияк ничего не рассказал мне о нем, хотя и был предупрежден партизанами? – раздумывал Мурзин, оставшись один. – Поговорить с Ушняком или самому заняться проверкой этого Дворжака? Лучше попробую сам. Зачем отвлекать Ушияка от дела?»
Мурзин выглянул из свежевырытой штабной землянки и попросил посыльного разыскать партизана Козака. Этого чешского шахтера-коммуниста он хорошо знал, полюбил его за прямоту суждений, за смелость и решительность в бою.
Когда коренастый крепыш Козак, добродушно улыбаясь, спустился в землянку, Мурзин плотно прикрыл входную дверь.
– Садись, судруг Козак! Я хочу поручить тебе очень важное, ответственное задание.
Козак присел на краешек нар и вопросительно поглядывал на капитана.
– Ты надпоручика Дворжака знаешь?
– Ано! – Козак утвердительно кивнул головой.
– У меня есть подозрение, что это не наш человек. Поэтому я хочу попросить тебя, чтобы ты не спускал с него глаз. Ты должен следить за каждым его шагом. Возьми себе в помощники Михайло Дубкала. Я ему об этом скажу. Вы вместе отвечаете мне за Дворжака головой. Без моего разрешения он не должен уходить из этого леса. Ты понял?.. Пока я его не проверю, мы не можем спокойно здесь находиться.
– Ано! А как то можно проверить?
– Об этом я побеспокоюсь сам. Но ты понимаешь, что никто, кроме нас, не должен об этом знать?
– Ладно. Все сделаю.
Мурзин доверительно пожал крепкую руку шахтера.
…Через два дня Дворжак вернулся в лагерь. А еще через несколько дней Мурзин вызвал его утром и приказал отправиться в село Средняя Бычва для встречи с представителями подпольной организации.
– Эти двое придут из города Валашские Мезеричи. Они будут в ресторане у Кубоча в три часа дня. К этому времени вы должны сидеть за столиком. Закажите себе обед. Они сами подойдут к вам. Пароль: «Вы приехали из Всетина?» Ответите им: «Нет. Я из Праги». Тогда они сядут с вами обедать и передадут пакет для меня и Ушияка. Этот пакет с важными сведениями, Вы немедленно доставите его сюда.
– Хорошо! – Дворжак снял роговые очки, вытащил чистый носовой платок и тщательно протер стекла.
Только теперь Мурзин впервые разглядел его холодные голубые глаза… Да, человек этот определенно не нравился Мурзину. Однако за свою короткую, но богатую опытом жизнь капитан не раз убеждался в том, как обманчива бывает человеческая внешность. В общем-то судить о человеке надо по его поступкам, а не по тому, нравится тебе или не нравится его наружность или одежда. Поэтому, подавив в себе чувство неприязни, Мурзин сказал:
– Торопитесь. У вас остается не так много времени. Вечером вы должны вернуться обратно.
– А Ян Ушияк знает об этих людях?
– Почему вас это интересует?
Дворжак ничего не ответил. Надел свои темные очки, и глаза его снова стали невидимыми.
– Выполняйте приказание, – сухо сказал Мурзин.
Дворжак поклонился и вышел. Да, сомнительный человек, а может, просто его независимая манера держаться вызывает раздражение? Кланяется так, словно у них была светская беседа, а не разговор о боевом задании.
Весь день Мурзин с нетерпением ожидал наступления темноты. По его заданию Гаша Ташиновскнй с одним из своих подпольщиков должен был явиться в ресторан Кубоча и под видом представителей подпольщиков передать Дворжаку опечатанный сургучом пакет, заготовленный самим Мурзиным. В пакете содержались сведения о двух немецких складах оружия…
Следившиеза Дворжаком партизаны Козак и Дубкала и на этот раз не отставали от него ни на шаг. Вернувшись вечером в лагерь, они доложили Мурзину, что Дворжак ходил в село Средняя Бычва, был в ресторане. На обратном пути в трех километрax от села он долго сидел под большим одиноким дубом и вскрывал какой-то пакет. А когда стемнело, зашел в лес и скрылся во мраке. Потеряв его из виду, партизаны поспешили на базу.
Эту ночь Мурзин долго не спал, ворочался с боку на бок, поджидал возвращения Дворжака. Но тот вернулся лишь утром. Пришел весь мокрый, будто нарочно вывалялся в грязи. Молча отдал отсыревший пакет с отвалившимися сургучными печатями.
– В чем дело? – спросил Мурзин, пытаясь проникнуть взглядом за стекла его очков.
– Ночью переходил речушку, чуть не утонул. Споткнулся о камень, упал в воду. – Дворжак виновато опустил голову. – Всю ночь сушил одежду у одного пастуха.