Черный генерал
Шрифт:
– Откуда столько? – полюбопытствовал Мурзин.
– Немного ребята собрали, остальные в полиции, – ответил Честмир по-чешски.
– Его подпольная группа разоружила полицию в Валашских Мезеричах. Забрали три автомата, шесть карабинов и эти марки, – перевел Ушияк.
– Рискованно действуют, – нахмурился Мурзин.
– Не, пан велитель. Без стрельбы обошлось. Всего шесть полицаев. Они просили, чтобы их крепче связали.
Подземный снова улыбнулся своей открытой, подкупающей улыбкой. На щеках еще отчетливее обозначились ямочки.
Ушияк сложил пачки денег в небольшой металлический ящик, в котором хранилась вся казна отряда.
Мурзин попросил:
– Переводи, Ян. Хочу с ним поговорить. Сколько ему лет?
Петр отвечал охотно.
– Скоро двадцать исполнится.
– И давно он в подпольной группе работает?
– С восемнадцати. Раньше его брат в подпольной организации компартии работал. А в сорок втором году его гитлеровцы расстреляли. Вот он и решил тогда заменить брата. Связался с его друзьями. Они его в группу зачислили. А теперь он сам руководитель подпольной диверсионной группы.
– Та-ак! А отец его знает об этом?
Когда Ушияк перевел вопрос Мурзина, Подземный усмехнулся. Но вдруг лицо его стало грустным.
– Его отец с тридцать девятого года в концлагере, – сказал Ушияк после паузы. – В Ораниенбурге, это возле Берлина. Неизвестно, жив ли он, давно писем не было.
– А что, им разрешают переписываться?
– Разрешают один раз в два месяца. Только писать надо на немецком языке. Петр этот язык знает, а отец нет. Ему письма сына товарищ читает, он же и за отца пишет.
– Та-ак! Сколько же в его группе людей?
– Теперь больше пятидесяти человек. На этих ребят положиться можно, – уже от себя добавил Ушияк. – У него, Юра, и фамилия правильная. Одно слово Подземный. То значит – он под землей пройдет, когда надо, а задание выполнит. Со Всетинского военного завода оружие и динамит доставал, с Пражским подпольным центром связь устанавливал. Здесь, в Валашском крае, он большим доверием пользуется у руководителей центра. Не смотри, что молодой. За брата и за отца мстит бошам…
Подземный поднялся с табуретки и стал застегивать пуговицы потрепанной куртки, собираясь в обратный путь. Ушияк стал его отговаривать. Нарвешься в ночное время на немецкий патруль, потом не выкрутишься.
– Верно, верно, – поддержал Ушияка Мурзин. – Пусть раздевается, сейчас чай вскипятим. Вместе поужинаем…
Подземный согласился.
Далеко за полночь затянулась беседа. Молодой чех расспрашивал о жизни в Советском Союзе, поделился своей мечтой – после окончания войны пойти учиться в Пражский университет. Умолкли они лишь тогда, когда Ян Ушияк сердито пробурчал, что ему надоела роль переводчика и хочется спать.
Украинский штаб партизанского движения одобрил деятельность командования бригады имени Яна Жижки по расширению партизанской борьбы на территории протектората Чехии и Моравии. В последней радиограмме генерал Строкач и Сланский поздравили Мурзина и Ушияка с награждением орденом Чехословацкий военный крест I степени. Предлагалось также немедленно отыскать в горах площадку для приема грузов с Большой земли. Самолеты должны были доставить партизанам новое питание для рации, взрывчатку, радиомины, противотанковые ружья и медикаменты.
Стояли последние дни бабьего лета. В прохладном воздухе солнце светило по-особому ярко. По ночам небо было чистым, звездным.
Чтобы не упустить благоприятную погоду, площадку для приема грузов необходимо было отыскать немедленно.
Густые сумерки опустились в горах, когда Ушияк и Мурзин вошли в огромную землянку, до отказа забитую партизанами. Здесь разместилось около ста человек. Вместе с вечерними сумерками землю окутал холод, который загнал сюда всех, кто был свободен от караульной службы и очередных диверсий.
Большая железная бочка из-под бензина, приспособленная под печку, раскалилась почти докрасна. Вокруг нее на нарах, на патронных ящиках плотным кольцом расположились партизаны. Одни сушили портянки, другие штопали износившееся белье, третьи просто курили. Над трехъярусными нарами, под самым потолком, висел плотный слой сизого махорочного дыма, перемешанного с копотью самодельных керосиновых ламп.
Завидев своих командиров, партизаны потеснились, уступая им место поближе к печке. Усевшись поудобнее на предложенный кем-то ящик и перебросившись парой шутливых фраз, Ушияк первым завел деловой разговор:
– Судруги! Кто из вас знает поблизости большую поляну, где можно принять грузы с Большой земли?
После недолгого молчания посыпались предложения. И сразу разгорелись жаркие споры, потому что каждый считал свое предложение лучшим. Мурзин молча прислушивался, взвешивал все «за» и «против». Многие из предложенных мест он знал и сам, о некоторых слышал впервые. Наконец партизаны единодушно признали, что лучшей площадкой для приема грузовых парашютов является та самая поляна на горе Княгиня, где когда-то английские самолеты бомбили их первый лагерь.
– Что ж, место, пожалуй, подходящее, – проговорил Мурзин. – Поляна большая. Кругом лес. И высота подходящая. Летчики издалека сигналы увидят.
Ушияк тоже согласился с этим предложением.
– Спасибо, судруги, за совет. Пойдем, Юра, на рацию, – сказал он Мурзину. – Надо теперь же сообщить в Киев координаты. Может, завтра ночью первые самолеты прилетят.
Попрощавшись с партизанами, они выбрались из землянки и тут же лицом к лицу столкнулись с надпоручиком Дворжаком.