Черный Гетман
Шрифт:
— Что такое? — кисло поинтересовался, Ольгерд.
— Темира нет в Оре, — ответил Измаил.
Ольгерд, уже мечтавший о том, как расспросив ногайского бея он покинет эти неуютные земли и вернется к привычным лесам и надежным каменным крепостям, тихо сквозь зубы выругался по-польски. Лучшего языка для проклятий он не знал.
— Разминулись значит. Теперь ищи его по степи…
— Если бы, — вздохнул Измаил. — Он ушел три дня назад в Кафу со своим ясырем.
За спиной послышалась отборная лекарская латынь — это в свою очередь, дал волю чувствам слушавший
— Только зря время потеряли, — буркнул Ольгерд. — Говорил же я тебе, Измаил, нехороша вся эта затея. Ну так что, заночуем здесь или же пополним припасы и сразу обратно в степь? До Вильны с этих выселок месяца полтора добираться, время не ждет…
Сарабун закивал, поддерживая Ольгерда, со страхом скосился на татарскую стражу и с надеждой поглядел на Измаила.
— И все же я думаю, что в Вильно мы не поедем, — ответил египтянин.
— Мы с тобой, конечно, компаньоны, — рыкнул, начав злиться уже всерьез, Ольгерд, — но я пока что присягу тебе, язычник не приносил, и командовать ты не станешь. Хочешь в Кафу? Твой жребий. А я в Литву пойду. Как встретились, так и расстанемся.
— Отъедем, — предложил Измаил. — Стража на нас и так уже недобро смотрит.
Ольгерд кивнул. Египтянин произнес в сторону стражников несколько успокоительных фраз. Те, подозрительно косясь на странных пришельцев, вернулись в арку надвратной башни. Компаньоны отъехали в сторону на несколько десятков шагов и расположились на краю рва у самой воды.
— Не понимаю тебя, — сказал Ольгерд. — За каким лешим нам ехать в Крым? Это же все равно что самому добровольно голову в петлю совать.
— Как ты думаешь, почему крестовые походы закончились неудачей? — спросил неожиданно египтянин.
— При чем здесь это? — Не понимая пока, куда клонит его высокоученый приятель, спросил Ольгерд.
— Потому, что султан Саллах ад-Дин, разбив крестоносцев и возвратив мусульманам Иерусалим, не запретил службу в Церкви Гроба Господня и, мало того, разрешил христианам продолжать паломничество в святые места. Так же поступали и его последователи. Крестоносцам стало не с кем и не за что воевать.
— Он что, любил христиан?
— Христиан он считал своими врагами, но ежегодный доход от паломников, желающих помолиться у Гроба Господня, превышал шестьдесят тысяч золотых динаров. Глупо упускать такую выгоду даже ради Аллаха.
— И что это означает?
— Мусульмане, конечно, воины, но прежде всего они негоцианты. И тот, кто приносит им прибыль, находится в безопасности. Нужно лишь разжиться охранной грамотой, и мы сможем спокойно добраться до Кафы.
— Может оно, конечно и так. Но лучше, раз уж проделали такой путь, нам здесь подождать, Темир на обратном пути мимо Ора никак не пройдет.
— Сюда он шел с рабами, — возразил Измаил, — а обратно будет возвращаться налегке. У волка сто дорог, у погони-только одна. Он может задержаться в Крыму, может отправиться в Турцию или отплыть морем в Аккерман. Если мы двинемся завтра, то еще сможем его застать.
— Ты все еще считаешь, что нам этот ногайский бей нужен больше, чем
— Да, мой друг. Мы уже не раз говорили с тобой о том, что ключ к Дмитрию сегодняшнему упрятан в его темном прошлом. Ты знаешь, зачем твой кровный враг хочет разыскать Черного Гетмана? Чем он руководствуется в своих поступках?
— Он вор, — отрезал Ольгерд. — И поступки у него воровские.
— Вряд ли. Вору нужна лишь добыча. Дмитрий же, судя по всему, считает себя внуком последнего русского царя из рода Рюрика, а значит прежде всего стремится к власти. Встреча с кобзарем Филимоном принесла нам знание о детстве Дмитрия. Встретившись с Темиром мы сможем узнать про его юность. Мы уже здесь. Глупо вставить ключ в замок и не открыть дверь…
С доводами, которые приводил собеседник, трудно было не согласиться, но Ольгерд молчал, подыскивая новые возражения. Уж очень не хотелось ему углубляться в Крым.
— А если он в Турцию уйдет, мы тоже за ним?
— Нет, — звонким мальчишеским смехом рассмеялся египтянин. Он скинул капюшон и замотал бритой головой, так что по ней заметались солнечные блики. — В Турцию мы не поедем. К тому же учти, что Темир пошел не просто в Крым, а в Кафу.
— Ну так и что с того?
— А то, что Кафа — это крепость, которой управляет не крымский хан, а турецкий паша.
— Какая разница?
— Примерно такая как между запорожской сечью и великопольской крепостью. У турок везде порядок и жестокая дисциплина, а у меня надежный фирман подписанный великим визирем. С османскими чиновниками я смогу договориться намного быстрее, чем с татарами. Темир в Кафе такой же чужак, как и мы, найти с ним общий язык там будет намного легче.
— Убеждать ты умеешь, — пробурчал Ольгерд. — Ну что же, давай тогда так поступим: коль сумеешь получить пропуск в Крым — верховодь, пока мы в русские земли не вернемся. Не сможешь, я командую, и мы уходим в Литву.
— По рукам, — улыбнулся загадочный компаньон. — Только не забывай, что теперь нас трое.
Они одновременно обернулись к Сарабуну. Лекарь сидел чуть в сторонке с выражением лица подсудимого, которому вот вот должны прочитать приговор.
— А что я? — спросил он, обреченно почесывая в затылке. — Как решите, так оно и будет. Пока все целы и здоровы, мое дело сторона. Но ежели, не приведи Господи, что случится и кому понадобится лечение, тут уж будете меня слушать…
Измаил вызвал на мост начальника стражи, и задал ему несколько вопросов. Тот начал в ответ что-то долго объяснять, частя словами, однако, когда рука египтянина снова потянулась к кошелю, отрицательно замотал головой и махнул рукой в сторону крепости.
— Что опять не так? — пробурчал Ольгерд.
— Сейчас нас проводят к местному коменданту. С ним и будем говорить.
Сдав оружие они въехали в крепость. В сопровождении двух стражников миновали несколько извилистых узких улиц с глухими заборами и быстро добрались до отдельно стоящего двухэтажного дома, обмазанного сверху донизу белой глиной и расписанного причудливыми цветными орнаментами.