Черный город
Шрифт:
— Что вы там квакаете? — ворчливо спросил он.
Бибок смутился, попытался найти путь к отступлению, но ничего не придумал и в конце концов выпалил:
— Как вы полагаете, ваше превосходительство, что было у господина Эсе в его огромных сундуках?
— Он же сказал: приданое какой-то вдовы.
— Возможно. Только у этой вдовицы есть уже один законный супруг.
— Как? Ты ее знаешь?
— Была у нас в свое время с нею любовь.
— Бибок, Бибок. Перестань, бессовестный!
— Ей-богу, ваше превосходительство! И, как видно, я снова угожу в ее объятия, да, чего доброго, и вы, ваше превосходительство, тоже…
— Бибок, да вы основательно наклюкались! — улыбнулся вице-губернатор. — Я с самого начала подумал, что бочонка на ваше войско многовато будет. Ну, а хороша, по крайней мере, та женщина?
— Для нас с вами — наверняка. Сама великая красавица Венгрия!
— Как? Уж не хочешь ли ты сказать?..
— Совершенно верно, — ее приданое они и везли! Я ведь заглянул в сундуки. Полным-полны порохом да ружьями!
Вице-губернатор, снимавший в это время сапоги, с испуга поддел ногой саксонский прибор, изобретенный для этой операции, и тот отлетел в дальний угол опочивальни.
— Не может быть! — закричал Гёргей. — И кому же они везут это "приданое"?
— Ференцу Ракоци, сыну княгини Тёкёли.
— Что ты говоришь? Откуда ты это можешь знать?
— Я слышал, как они приводили к присяге тех людей, что вчера и сегодня приезжали к ним.
Гёргей, весь побагровев, вскочил на ноги.
— Приводили к присяге? Здесь, у меня? Почему же вы не доложили мне тотчас же?
— Потому что я не шпион. Пока это могло явиться доносом, я молчал. А сейчас — это только донесение, вот я и не таюсь перед вами.
— Ну и глупо, что молчали! — немного спокойнее заметил вице-губернатор, — А впрочем, может быть, вы и правы! Однако сейчас — все по коням и догнать! Они еще не могли далеко уехать!
Но Бибок только в затылке поскреб.
— Сегодня же суббота! Все мои ребята разбрелись по деревне, кто куда.
Жители Гёргё строго блюли добрую славу своих дочерей, — только раз в неделю, в субботний вечер, парням дозволялось наведываться в те дома, где имелись девицы; но уж в тот вечер парень мог оставаться с девушкой до рассвета, они тихим шепотом прогоняли скуку и сон, сидя рядышком на краю кровати, что уже само по себе немалое искушение, когда старики мирно похрапывают.
— Ничего, соберутся! Велите затрубить в трубу или ударить в колокол на башне!
Довольно оказалось и трубы. Самые ленивые собаки на крестьянских дворах проснулись и принялись лаять. А, заслышав лай, шептавшиеся парочки обратили внимание на необычные красноречивые звуки, которые часовой на башне исторгал в ночной тишине из своей трубы:
Вставай, солдат, Надевай доломан, Надевай саблю, И карабин, и карабин!
Найдется и ему мест". А если возможно, Захвати и фляжку с водкой! Потому что фляжка в бою, Что тебе капитан!..
Бибок знал, как поддерживать дисциплину. Быстро одевшись, Гёргей вышел на крыльцо, желая проверить, все ля в порядке. К его удовольствию, «гвардейцы» собрались быстро. Раньше всех прибежали двое молодых Бибоков, за что Гёргей самолично похвалил их; затем с сапогами под мышкой примчался Пишта Фориш (откуда — так и не смогли у него допытаться), а здоровяк Гёргей Голуб еще издали заорал:
— Hie sum, domine colonellus! [Я здесь, господин полковник! (лат.)]
И вот уже ожил, наполнился народом замковый двор. Только мертвецки пьяный Йожи Хантош возлежал подле овина на старой шубе, его так и не удалось привести в чувство.
— Седлать лошадей! — раздалась команда Бибока.
Зажглись фонари, замелькали их огни меж фыркающих коней, будто маленькие звездочки заплясали у коновязей. Вывели Гунара, верховую лошадь Бибока. И только тут «полковнику» пришло в голову: а что же ему, собственно говоря, следует делать?
— Ваше высокопревосходительство, а ведь я еще и не знаю, каков приказ!
— Разве я не сказал? — удивился Гёргей. — Видите, как взволновал меня этот случай. Весьма серьезная история! И действовать нужно осмотрительно. Будьте осторожны! Скачите им вслед, пока не догоните. У развилок дорог спрашивайте, в сомнительных случаях лучше разделитесь на две части. Но приказ сообщите обоим отрядам. К рассвету, думаю, вы настигнете уехавших. Брата моего арестуйте и привезите сюда, только смотрите, чтобы ничего с ним не случилось! Возьмите для него прямо отсюда заседланную лошадь, мою верховую, Сову.
— А с господином Эсе и его ломовыми телегами как поступить? — спросил Бибок.
— Никак! Относительно господина Эсе не будет никаких распоряжений. Пусть себе едет с богом навстречу своей судьбе. Понятно?
— Понятно. Чего же тут не понять? — протянул Бибок, но по недоуменному его тону легко было догадаться, что он не уловил смысл этого приказа хозяина.
— Видите ли, Бибок, судьба еще допускает, чтобы люди вносили в ее решения небольшие поправки. Но если попытаешься захватить вожжи в свои руки, чего доброго, лопнет у нее терпение.
— Словом, вы, ваше высокоблагородие, не хотите вмешиваться в это деле?
— Совершенно верно. Угадали.
— Только вы не все предусмотрели, ваше превосходительство. Не таков человек Янош, Гёргей, чтобы ему можно было сказать: "Прошу вас, поедемте со мною домой", — и он тут же протянет ручки, чтобы я их связал. Вот если бы вы дали письменный приказ доставить Яноша Гёргея живым или мертвым, за это бы я взялся. А вы хотите, чтобы вам господина Яноша Гёргея живым доставили, — это очень уж мудреное дело. Даже мышь и ту живой не поймаешь, ежели ты не кошка. Я, например, видел у господина Яноша Гёргея ружье. Да и сабля, наверное, где-нибудь в возу запрятана. А если он меня атакует, то я за себя не ручаюсь. Кто на меня руку поднимет, может считать себя покойником, даже если он в шелковой сорочке родился. Так что, ваше превосходительство, дайте мне в письменной форме приказ об аресте — пусть ваш братец самолично его прочитает.
— Может быть, вы и правы, — согласился вице-губернатор и, вернувшись к себе в кабинет, написал приказ об аресте брата. А когда он снова вышел на крыльцо, весь отряд был уже на конях. Гёргей еще раз подозвал к себе Бибока.
— Вот вам приказ, полковник. Действуйте умно, а главное — держите язык за зубами. Чтобы ни одна живая душа не знала, о чем мы сейчас с вами говорили.
Затем Гёргей достал мешочек серебряных талеров и, передав его Бибоку, добавил:
— Для того чтобы вести войну — нужны деньги. Когда вернетесь, отчитаетесь за все.