Черный Город
Шрифт:
Однако проснулся я утром не от солнечного света — меня разбудили звуки монотонного пения, доносившиеся откуда-то снаружи. Открыв глаза, я увидел, что в помещение, в котором мы находимся, проник слабый оранжевый свет, что свидетельствовало о наступлении рассвета.
Протерев глаза, я с трудом поднялся с твердого гранитного пола и, осторожно ступая, направился к выходу, ибо терялся в догадках, что же могло означать это пение. Когда я подошел к порогу, меня ослепил яркий диск солнца, уже вышедший из-за горизонта на востоке, и я снова стал тереть глаза, заодно прогоняя остатки сна. Затем я раскинул руки, выпрямил спину, громко зевнул, открыл глаза и… увидел нечто такое, от чего невольно застыл на месте, став, наверное, похожим на статую Иисуса Христа — такую, как в Рио-де-Жанейро.
Справа от меня, на углу террасы, на которой покоился гранитный куб, стоял на коленях лицом к солнцу Иак. Он то поднимал, то опускал руки в знак поклонения восходящему светилу и пел какую-то монотонную хвалебную песнь, которая меня и разбудила.
Однако даже не это заставило меня застыть на месте от удивления.
С вершины пирамиды, на которой я находился, перед моим взором посреди простиравшейся аж до горизонта сельвы открывался грандиозный вид, и даже мне, пусть ничего не соображавшему в археологии, сразу же стало ясно, что я гляжу на нечто действительно экстраординарное: передо мной во всей своей красе лежал легендарный Черный Город «древних людей», величественный и невообразимо огромный.
То, что мы видели накануне, находясь на уровне земли, было всего лишь малой частью построек, гордо высящихся среди сельвы. Там, где растительность была не очень густой, виднелись темно-серые силуэты относительно невысоких храмов. Учитывая число таких храмов, расположенных в непосредственной близости от того места, где я находился, можно было вполне обоснованно предположить, что по всему городу их имелось несколько десятков. Кроме этих храмов, внимание невольно привлекали обелиски — вроде того, который мы обнаружили вчера. Они виднелись повсюду — одни побольше, другие поменьше, — и у некоторых из них, тех, что лучше сохранились, имелось на вершине что-то наподобие конуса.
Однако самыми потрясающими сооружениями этого заброшенного города являлись, без всякого сомнения, его удивительные пирамиды.
Их здесь было два или даже три десятка — и больших, и маленьких. Некоторые из них имели треугольную форму и покоились на обширном основании, а их грани поднимались вверх под очень тупым углом; другие были ступенчатыми, то есть похожими на пирамиду, на какой я в данный момент находился. Несколько пирамид состояли из трех-четырех покоящихся одна на другой огромных квадратных каменных глыб, каждая из которых была меньше той, что находилась под ней. На вершине большинства пирамид — независимо от их формы и размера (высота некоторых превышала тридцать метров) — виднелось гранитное сооружение, похожее на то, в котором я провел прошедшую ночь.
Однако больше всего мое внимание привлекла, конечно же, возвышающаяся над всем этим пейзажем огромная ступенчатая пирамида, частично покрытая лианами и прочими вьющимися растениями. Она была как минимум в два раза выше любой из других имеющихся здесь построек, а потому невольно бросалась в глаза своей величественностью и мощью. Она, без всякого сомнения, являлась самым грандиозным сооружением этого города, и, глядя на нее, нетрудно было предположить, что она является и его архитектурным центром. Возле нее заканчивались и начинались все дороги, и со стороны казалось, что все остальные постройки этого циклопического города являются всего лишь дополнением к ней.
И тут, задумчиво глазея на этот фантастический пейзаж, я услышал позади себя приближающиеся шаркающие шаги, которые затем затихли буквально за моей спиной.
— О Господи! — донесся до меня голос профессора.
Пару минут спустя — пока туземец продолжал совершать свой ритуал поклонения солнцу — мы уже втроем стали смотреть на простирающийся перед нами удивительный пейзаж. Профессор и Касси, придя в себя после охватившего их поначалу шока, показывали рукой то на одно, то на другое сооружение, делясь своими соображениями по поводу того, каково его предназначение и к какому архитектурному стилю его можно отнести: вон та башня, дескать, похожа на башни, которые построили майя на полуострове Юкатан; вон те трехступенчатые пирамиды напоминают вавилонские зиккураты [39] ; а вон те обелиски — почти точь-в-точь такие же, как в древнем Египте…
39
Зиккурат — храм-башня в древней Месопотамии.
Мне невольно подумалось, что если я не вмешаюсь, то двое из моих товарищей будут и дальше разглагольствовать друг с другом на архитектурные темы, а третий — петь хвалебные песни утреннему солнцу, в то время как уже давно пора завтракать.
— Я хочу есть, — громко сказал я.
Однако никто не обратил на меня ни малейшего внимания.
Я шумно вздохнул, но и это не возымело желательного для меня эффекта.
Я этим своим вздохом добился лишь того, что Кассандра, взяв меня за руку и показав пальцем в том направлении, откуда мы сюда пришли, воскликнула:
— Это была стена!
— Что?
— Стена, Улисс, — повторила мексиканка. — То, через что мы продирались вчера в этот город, представляет собой не что иное, как проход в крепостной стене, скрытый растительностью. Посмотри повнимательнее.
Я с неохотой проследил за ее пальцем и увидел, что и в самом деле возвышение, похожее на высокую и толстую стену, не только находилось перпендикулярно по отношению к пересекающей город каменной дороге, по которой мы вчера шли, но и, по всей видимости, опоясывало город наподобие длиннющей китайской стены, скрытой под буйной амазонской растительностью.
— Удивительно, да? — с придыханием произнес профессор. — Стена подобных размеров…
— А что в ней удивительного? — поинтересовался я, перебивая его. — Лично мне кажется вполне нормальным то, что этот город окружен крепостной стеной.
— В Старом Свете это и в самом деле вполне нормально, но вот здесь… Здесь это выглядит весьма странным.
— Вы, наверное, полагаете, что коренные жители Америки не умели строить крепостные стены? — спросила Касси таким тоном, как будто это ее обидело. — Здесь в доколумбову эпоху имелось множество городов, окруженных крепостными стенами. Вспомните хотя бы о крепости Куэлап или о каком-нибудь из других городов, находившихся на плоскогорьях Анд. Даже майя…
— Да, да, это мне известно, дорогая моя, — прервал мексиканку профессор, поднимая руку. — Что мне кажется удивительным, так это то, что крепостной стеной обнесен этот город.
— А почему это кажется вам удивительным?
— То есть как это «почему»? Ты разве не видишь, какой это огромный город, и не понимаешь, на каком технологическом и социальном уровне нужно было находиться, чтобы суметь построить такую стену?
— Извините, но… но я не понимаю, что вы имеете в виду, — призналась, нахмурив брови, Кассандра.