Черный хрусталь
Шрифт:
– Какие-то они замученные, эти лошади, – сказал я Иллари.
– Естественно, – отозвался тот, – их же чем-то напоили. Не представляю себе, как мы будем их разгружать? Эти, правда, – он махнул рукой в сторону людей на барже, – дали охапку какой-то травы…
– Наверное, какой-нибудь сонник, – решил я. – Их вообще много – всяких. Справимся, коль приспичит.
– Да уж приспичит… Жиро, сын ослицы! Я кому сказал, медленнее?! Что вы там спешите, как при поносе?
Сладковатый ром здорово обжег мне глотку, но в желудке сразу же потеплело. Сделав еще один глоток, я сплюнул за борт и поспешно потянулся за трубкой, чтобы придавить дымом подступающую тошноту. Сразу же вспомнился вчерашний каплун, которого мы с Бэрдом умяли в считанные минуты. Да, не скоро еще мне случится полакомиться чудной, истекающей ароматным жирком птичкой. Вчера, кажется, на борт загрузили немалое количество мешков риса и бочек с солониной? Вот ее мы и будем жрать… очень скоро, когда закончатся пеллийские запасы копченостей. А как здорово Эйно приготовил мясо – тогда, в парке, показывая нашим наемникам чудо столичной механики! Я облизнулся, выругался и решил спуститься на камбуз.
Главный повар Джикс угостил меня куском свинины с хлебом, и я поплелся к себе, искренне надеясь, что погрузка скоро закончится и я смогу подремать еще пару часов. Чтобы с палубы попасть в мою каюту, мне требовалось пройти мимо кают-компании – еще в коридоре я увидел, что дверь ее раскрыта. Изнутри доносился голос Эйно. Когда я поравнялся с дверным проемом, он увидел меня и сделал приглашающий жест. Я вошел. На большом столе лежали расстеленные карты и секстант. В кресле у стены сидел Перт, а рядом со столом – Тило, мрачный и насупившийся. Под потолком висел дым.
– Что так рано? – поинтересовался Эйно. – Шум разбудил?
– Да, – вздохнул я. – У вас совет?
– Что-то вроде того. Дела наши, парень, плохи. Мы не знаем, где и как искать то, ради чего я пустился в это плавание. Из всей нашей компании один лишь ты знаешь географию этой проклятой страны. Двое наемников кое-как ворочают языками и смогут, наверное, объясниться с аборигенами. Но больше мы не имеем ничего. Решительно ничего!
Я приблизился к столу. На одной из карт была изображена знакомая мне западная часть огромной страны, на другой – восточная, о которой в моей стране знали совсем мало. Я попытался совместить их, частично наложив друг на друга, но мне это не очень удалось из-за разности масштабов.
– Наши путешественники добирались приблизительно вот до этих гор, – указал я пальцем. – А что за ними, никто не знает. Говорят, там немного другой язык и другие обычаи. Языку меня научил мой духовник, который несколько лет провел в западных монастырях. Про обычаи и порядки я знаю не очень много. Кажется, это довольно дикая страна… Но мы ведь подплываем с запада? Я не знаю, что там…
Эйно поморщился.
– Скорее всего, нам придется искать череп именно на востоке. Есть у меня кое-какие предположения, но пока о них не будем. Либо он уже попал в руки кхуманов, либо он находится у некоего вельможи, весьма слабо разбирающегося в обычаях Гайтании… Как ты считаешь, человек с запада Рашеро должен соображать в гайтанских финансовых законах?
– Скорее всего, да, – ответил я. – Многие богатые рашеры посылают своих сыновей на учебу и в Гайтанию, и к нам. Очень многие… так что человек с запада действительно должен знать обычаи и законы. А почему вы об этом спрашиваете?
Князь неопределенно махнул рукой. Наклонившись над картой, он впился в нее острым взглядом, потом взял измеритель и стал прикладывать его к ней, прикидывая, очевидно, какие-то неизвестные мне расстояния.
– Его там крепко выставили с заемным договором, – промычал он. – Как малого на базаре… и не только.
– Но у вас, наверное, есть хоть какой-нибудь ориентир? – осторожно спросил я, продолжая разглядывать карту.
– Хоть какой-нибудь есть, – Эйно скорчил кислую мину и, резко выпрямившись, повернулся и распахнул иллюминатор. В помещение ворвался холодный воздух. – Ладно, – сказал он, хлопнув меня по плечу, – ты пока можешь отсыпаться. Когда проснешься, поболтаем.
– Ветер слабеет, – тревожно сказал Тило. – А впереди, если верить карте, какие-то островки. Эйно, прошу тебя, прикажи разводить пары. Если нас вынесет на отмели…
– Хорошо, – Лоттвиц глянул на почти обвисшие паруса и тряхнул головой, – придется потратить уголь… но ведь полный ход мы сможем дать не раньше чем через три часа. Иллари, пусть убавят паруса. Если там, впереди, мели, то лучше подождать, пока заработает машина.
Вскоре над трубой появился дымок. Механики и кочегары готовились дать ход. Все это время я торчал наверху, заправляясь горячей похлебкой и оглядывая горизонт. «Бринлееф» поднял якоря сразу же после того, как принял на борт последнюю лошадь, и вскоре после этого мне удалось уснуть. Я поднялся около полудня, когда бургасские берега уже давно растаяли за кормой. Вскоре после этого ветер стал стихать, на воде появилась зыбь. Тило нервничал, и не зря: подробные карты, составленные пеллийскими навигаторами, которые время от времени ходили в Бургас, говорили о наличии множества островков на север от столицы. Вероятно, следовало бы взять к востоку, чтобы уйти подальше в океан и спокойно обогнуть их по широкой дуге, но Эйно упрямо стремился на север – теперь Тило готов был вновь схватиться за свой излюбленный лот, так как мелей он боялся пуще смерти.
Через пару часов, однако, ветер начал свежеть, и я подумал, что, вернувшись с обеда, Лоттвиц прикажет погасить котлы, чтобы не расходовать драгоценный уголь. Обед, впрочем, что-то затягивался. Сидя в кресле возле закрепленного на специальном станке дальномера, я прислушивался к пыхтению машины и размышлял о том, что может ждать нас в стране рашеров. Воображение рисовало мне заснеженные горы, ледяные ветры и полчища монахов, поджидающих нас с мушкетами в руках. Несмотря на то, что еще высокое солнце хорошо прогревало воздух, одна лишь мысль о снегах и морозах заставляла меня ежиться.
– Дымы прямо по курсу! – неожиданно донесся до меня усиленный рупором голос впередсмотрящего, который сидел в «вороньем гнезде» на верхушке грот-мачты. – Вижу дымы!
Ничего не понимая (откуда здесь могут взяться дымы?! Или это пожар на островах?..), я метнулся вниз.
– Дымы, князь, – доложил я, вбегая в кают-компанию. – Вахтенный говорит, что видит какие-то дымы, прямо по курсу.
Эйно поднял голову от карты, которую сосредоточенно разглядывал, и недоуменно прищурился.
– Дымы?..
Все вместе – Эйно, Иллари, Тило и я, мы выскочили наверх – и в эту секунду мне показалось, что откуда-то далеко из-за горизонта ветер принес слабые хлопки: один, потом другой… ветер дул нам прямо в корму, и быть этого, конечно же, не могло, а раз так, значит, стрельба происходила гораздо ближе к нам, чем можно было бы подумать.
– Паруса! – заорал впередсмотрящий.
Эйно поспешно развернул дальномер – это была самая мощная оптика на всем корабле, – и впился взглядом в сияющую синь волн.