Черный клинок
Шрифт:
– А теперь, значит, я должен просто верить вам, так?
Она пожала плечами.
– В данный момент я могу лишь сказать, что если вы будете узнавать все про меня медленно и самостоятельно, то убедитесь в моей искренности.
– Возможно. Но боюсь, что как раз сейчас я не могу позволить себе доверять вам.
– Тогда мне придется заслужить ваше доверие.
– И как же вы предполагаете это сделать?
– Мне в голову приходит только один способ, – сказала Чика. – Я покажу вам, как был убит Лоуренс Моравиа, и объясню почему.
Оракул
Юджи с самого начала подозревал, что Хирото недооценивает всей серьезности того, что они создали. Он настаивал на том, чтобы они общались с Оракулом так же, как обычные ученые общаются с обычными компьютерами, пользуясь математическим языком единиц и нулей.
Встроенный Юджи Шияном в систему речевой модуль впечатления на Хирото не произвел, поскольку, по его словам, во всех предыдущих образцах такие модули оказывались настолько сложными в управлении для компьютерного «мозга», что замедляли его операции до неприемлемого уровня.
Юджи тем не менее предпочитал вести устные диалоги с Оракулом, а не пользоваться экраном новейшего типа, который Хирото вмонтировал в центр его передней панели.
К изумлению Хирото, чем чаще с Оракулом общались посредством речевого модуля, тем в меньшей степени это сказывалось на быстроте операций, а в конце концов метод устного диалога стал обеспечивать не меньшую эффективность, чем «прогон» данных через экран или через любой из боковых терминалов. И все же, оглядываясь назад, Юджи понимал, что они просто не могли заранее предвидеть, какие изменения произойдут в нейроволновом мозгу Оракула, насколько они будут значительны.
Оказавшись перед черным кубом, Юджи включил питание и обратился к нему:
– Оракул...
– Минуточку, – раздалось в ответ.
Юджи замолчал, ошеломленный.
– Да? – послышалось вновь.
– Что сейчас произошло?
– Мое сознание наполняли мысли, воспоминания и чувства Ханы-сан.
– Ты, должно быть, ошибся, – возразил Юджи. – У тебя нет никакого сознания.
– Я мыслю. Следовательно, я существую.
Юджи уставился на куб. Он не знал, смеяться ему или плакать. «Я, наверное, схожу с ума, – подумал он, – или сплю. В любом случае, этого не может быть». Он сделал глубокий вдох и сказал:
– Независимо от того, что сейчас произошло, я могу заверить тебя в одном – ты не мог загрузить мысли Ханы, ее чувства,
– Разве вы единственный, кто может судить о жизни? Разве мир живет по вашим предначертаниям? Марионетка движется благодаря тому, кто ею манипулирует. Но кто манипулирует кукловодом?
– Ты говоришь так, будто познал дзен-буддизм.
– Я познал дзен-буддизм. И многое, многое другое. Я стал тем, чем вы меня сделали, но даже вы не знаете, что это и чем это станет.
– А ты знаешь?
– Разумеется, нет. Я не Бог.
– Что ты можешь знать о Боге? Это понятие в тебе не запрограммировано.
– Вы ошибаетесь. Внутри меня в блок неврологии помещены цепочки генов, содержащие определенный объем информации, для изучения которой потребуется жизнь многих поколений исследователей. Но я уже приступил к ее дешифровке. Именно оттуда я и узнал о Боге.
– Ты используешь содержащуюся в ДНК информацию для того, чтобы дополнительно программировать себя?
– А разве вы не ставили передо мной такую цель? Разве не так функционирует эвристический блок, которым вы меня снабдили?
«Боже мой, – пронеслось в голове у Юджи, – я ведь включил в блок неврологии свою собственную ДНК!» Он закрыл глаза и прижал ладони к лицу. Ему стало холодно, будто он окунулся в ледяную купель. Его лицо, когда он убрал с него руки, выглядело мрачным.
– Я думал, что ты проанализируешь мою ДНК, скопируешь все особые отличия, которые обнаружишь. Я вовсе не планировал, чтобы ты использовал ДНК.
– Ваша ДНК сейчас обернута вокруг моих эвристических контуров, как сухожилия вокруг кости. Я не могу отделить ее, даже если бы захотел этого.
Юджи ощутил медленно бьющийся у виска пульс.
– Не понимаю, – произнес он. – Что ты имеешь в виду под словами «даже если бы захотел этого»?
– То, что я не хочу делать этого. Расшифровка ДНК стала теперь жизненно необходимой для моего функционирования в полную силу. Я не желаю снова опускаться до уровня обезьяны.
– Но ведь ты же...
– Осторожнее. Вы не знаете, кто я.
«В этом Оракул прав», – подумал Юджи. Никто, даже его сверхпроницательная мать, не знает, во что превращается Оракул. Он слышал исходящее от Оракула гудение и теперь уже не мог воспринимать его иначе, чем звуки жизнедеятельности какого-то разумного, но отличного от человека существа. «Вы не знаете, кто я».
– Юджи-сан!
Он застыл, пораженный, застигнутый врасплох. Оракул впервые за все время обратился к нему сам, не дожидаясь, когда с ним заговорят.
– Я слушаю, – отозвался он наконец.
– Когда Хана-сан снова вступит со мной в контакт? А вот это уже интересно.
– Разве ты не сказал мне, что она у тебя внутри?
– Да, но это только так говорится. У меня внутри как бы скелет, контур, который облекается плотью только при прямом общении между нами.
– Когда через два дня ты целиком погрузишься в размышления, Хана придет к тебе.