Черный Красавчик

Сьюэлл Анна

Потом этот джентльмен еще несколько раз ездил с нами. Вскоре я тоже вполне убедился, что это натура на редкость благородная. Не так-то уж много можно найти пассажиров, которые замечают лошадь, запряженную в кеб. Наш джентльмен меня замечал и оглаживал. А один раз, выйдя из кеба у своего дома, он остановился возле меня и тихо сказал:

— У тебя очень хороший хозяин, Джек. И ты этого вполне заслуживаешь.

Кроме лошадей, наш джентльмен очень любил собак. Каждый раз из дверей дома навстречу ему выбегала целая свора псов разных пород, и все они радовались его приезду.

Наш настоящий джентльмен был немолод и от возраста уже немного ссутулился. Однако и проницательный взгляд его серых глаз, и плотно сжатые тонкие

губы, и уверенные движения свидетельствовали о твердости характера. Голос его, правда, звучал мягко, а когда он улыбался, мне становилось легко на сердце. Словом, подобному человеку любая лошадь будет полностью доверять.

Однажды наш джентльмен сел в кеб не один, а с приятелем. Мы подвезли их к магазину. Приятель джентльмена ушел за покупками, а он остался возле дверей. И тут мы все стали свидетелями чрезвычайно неприятной истории. Чуть дальше по улице возле винного погреба стояла повозка, запряженная двумя великолепными лошадьми. Внезапно лошади почему-то тронулись и без кучера пошли вверх по улице. Следом за ними из погреба выбежал подвыпивший кучер. Поймав лошадей, он стал изо всех сил их бить хлыстом и вожжами. Тут-то наш джентльмен и проявил себя в полном блеске. Быстро подойдя к кучеру, он грозным голосом произнес:

— Если вы сейчас же не прекратите, придется привлечь вас к суду за жестокое обращение с лошадьми.

Пьяный кучер опешил. Прекратив бить лошадей, он злобно выругался. Наш джентльмен вынул из пальто блокнот и записал в него номер повозки.

— Не суйтесь в чужие дела! — погрозил джентльмену кнутом кучер.

Но джентльмен, не удостоив этого грубияна ответом, спокойно уселся в наш кеб.

— Неужели у вас недостаточно своих дел, Райт? — со смехом спросил приятель, который к этому времени уже вернулся из магазина.

— Иногда я думаю, что почти все зло в мире происходит именно потому, что люди слишком уж заняты своими делами, — задумчиво отозвался наш джентльмен. — Для защиты обиженных ни у кого просто времени не остается. Может быть, это и не мое дело, но я всегда лошадей защищаю, если вижу жестоких кучеров. Многие хозяева потом меня очень благодарят.

— Жаль, что таких, как вы, мало, сэр! — пылко воскликнул со своих козел Джерри. — Будь у нас в Лондоне все джентльмены с таким настоящим долгом, тут были бы райские кущи.

— У меня на сей счет вот какая концепция, — ответил ему наш джентльмен. — Если мы в силах предотвратить зло, но просто проходим мимо, значит, и мы в этом зле виноваты.

Глава XXXIX

БЕДНЯГА СЭМ

Должен заметить, что для положения лошади кебмена я устроился наилучшим образом. Во-первых, мой кучер обладал высочайшими душевными качествами. Кроме того, кеб и мы с Капитаном были его личной собственностью. У многих кучеров на нашей стоянке обстоятельства складывались иначе. Денег на собственных лошадей и кеб у них не было, и они брали все напрокат. Конечно же, лошадям, работавшим на таких кебменов, рассчитывать на особенную заботу не приходилось. Даже работая с утра до ночи, подобный кебмен после расплаты с хозяином лошади и экипажа едва наскребал себе что-то на жизнь. Ясное дело, что у него просто не было никакой возможности пожалеть лошадь.

Особенно возмущался при виде загнанных лошадей напрокат наш Мистер Губернатор. Из его беседы с одним из кебменов я и узнал подробности, которые меня просто ошеломили.

Это произошло в тот день, когда на нашей стоянке пристроился кебмен, которого все тут прозвали Беднягой Сэмом. Лошадь Бедняги Сэма была измучена и забита, кеб — грязен.

— По-моему, вам всем место не здесь, а в полиции, — неодобрительно поглядел на Беднягу Сэма наш Губернатор.

Сэм укрыл лошадь грязной попоной и, глядя прямо в глаза Мистеру Губернатору, с отчаянием произнес:

— Если уж полиции есть какое-то дело до грязных кебов и замученных лошадей,

пусть лучше займутся хозяевами, которые с нас за прокат столько требуют. Или пассажирам, которых мы возим, велят за проезд платить больше. Потому что без этого вся наша работа — один тяжкий труд и сплошная мука для кебмена и для лошади. Если я эту бедную лошадь не буду гонять целый день, мне даже расходы перед хозяином покрыть не удастся. А ведь нужно еще и себя прокормить, и детей. Их у меня шестеро, и только один из всех стал недавно чуть-чуть подрабатывать. У меня уже три месяца не было ни одного выходного. И на козлах я провожу по четырнадцать часов в сутки, а иногда даже больше. И что же? Ты думаешь, Губернатор, я хоть немного поднакопил денег? Ничуть. Всех доходов моих хватает только на то, чтобы не умереть вместе с семейством от голода. Даже пальто теплое мне купить не на что. Где на него возьмешь денег, когда дома столько голодных ртов? И Скиннер, который сдает мне в аренду лошадь и кеб, ни одного дня без выплаты не простит. Я тут ему задолжал недавно, так пришлось часы заложить, и теперь я этих часов никогда не увижу. Так что вам, Губернатор, хорошо рассуждать насчет обращения с лошадью. У вас и лошадь, и экипаж собственные. И у ваших приятелей — тоже. Какую сумму ни выручите, она вся целиком только в вашем распоряжении.

Некоторые из кебменов, слушавших этот разговор вместе с Мистером Губернатором, кивали сочувственно головами.

— Есть, конечно, такие счастливчики, — продолжал Сэм. — Если у тебя все свое для работы кебменом или хозяин, у которого нанимаешь, с понятием доброты к человеку, можно и деньги хорошие заработать, и лошадей поберечь. А такие, как я, — безо всяких возможностей к правильному труду на кебе. Больше шести пенсов за милю ни один пассажир не дает. Вот и судите сами. Сегодня я провез джентльмена шесть миль. Выручил я от него три шиллинга, а на обратном пути мне вообще не попалось ни одного человека, который бы пожелал ехать в кебе. Так что всего за три шиллинга нам с лошадью пришлось ехать целых двенадцать миль. Потом были еще пассажиры. Я вез их три мили. Багажа они набрали очень много. Если бы я весь его положил на крышу, мне прибавилось бы за эту поездку еще по два пенса от каждой вещи. Но они сложили почти все пожитки вместе с собой на сиденье, и плата мне вышла только за два деревянных ящика. Потом мне еще один пассажир попался. Что же выходит? Чтобы выручить шесть шиллингов, я проехал уже восемь миль. Но даже этого мне не хватит на расплату с хозяином. Сегодня мне требуется еще три шиллинга выручить, а за лошадь для второй половины дня — еще девять. Тогда я, наконец, рассчитаюсь с владельцем кеба и лошади и смогу о собственных нуждах немного подумать.

Конечно, дни разные выпадают. Иногда от пассажиров просто отбоя нет. Но ведь мне-то с семейством есть каждый день надо. И нечего надо мной насмехаться, любезнейший Губернатор, по поводу состояния лошади. Я бы сам рад обращаться с ней по-другому, но, когда голодают жена и детишки, выбирать особенно не из чего. И при такой ужасной нагрузке — ни дня настоящего отдыха в кругу своего семейства. Да если хотите, я загнан еще хуже лошади. Мне ведь всего сорок пять лет, а организм мой почти окончательно надорвался. И пассажиры обычно совсем недовольны. Большинству из них кажется, что я их пытаюсь надуть на какой-нибудь лишний пенс. Конечно, встречаются иногда щедрые люди. Но их, к сожалению, мало.

Слушая Сэма, хозяин мой становился все мрачней и мрачней. Мистер Губернатор, похоже, тоже смутился.

— Прости меня, Сэм, — сказал он. — Больше я никогда не буду тебя упрекать. Ты, конечно, не по своей вине загоняешь лошадь. Одно только могу посоветовать: разговаривай с ней поласковей. Сам ведь не хуже меня понимаешь: твоей лошади так же тяжело, как тебе.

На этом разговор прекратился. А через несколько дней с кебом и лошадью Сэма на нашу стоянку приехал совсем другой человек.