Черный крест. 13 страшных медицинских историй
Шрифт:
– Самый что ни на есть настоящий, – вздохнул Антон. – Только дьявол его с пути сбил.
Расстались почти друзьями.
– Я вас, Антон Станиславович, попусту дергать не буду, – пообещала Мария Федоровна, провожая Антона. – Вы уж сами раз в три-четыре недели, когда в нашем подъезде окажетесь, загляните ко мне, чтобы рецепты выписать. А я вам сразу вызов сделаю, чтобы, значит, нагрузку вы свою не теряли. Эх, жизнь... Раньше, помнится, на два месяца сразу таблеток выписывали, так я и вызывала куда реже.
– Загляну, Мария Федоровна, – заверил Антон и, словно не в силах сдержаться,
– Ой спасибо вам, – растрогалась старуха. – А я вам когда-нибудь гостинчик припасу за доброту вашу.
– Вот этого не надо! – моментально посуровел Антон. – Никаких гостинчиков! Я к вам с душой, а вы про гостинчики сразу вспомнили. Эх, люди, люди...
И сразу ушел, оставив бабку раскаиваться в одиночестве. Ничего – пусть попереживает, ей полезно. Эмоции хороши хотя бы тем, что они окрашивают жизнь. Хорошая попалась старуха, подходящая по всем статьям, в том числе и по отсутствию маразма. С маразматиками связываться нельзя –может боком выйти. Однажды Антон уже наступал на эти грабли, больше не надо.
Отойдя подальше от дома, где жила Мария Федоровна, Антон вытащил из висящего на поясе чехла мобильник и позвонил Эдику.
– Привет, дружище, не ударить ли нам сегодня по пиву?
– Ударить. Когда?
– В восемь.
Место оговаривать не требовалось – оно всегда было одним и тем же. «Таганка»-радиальная в центре зала – очень удобно для скоротечных контактов.
Ровно в восемь справа от скучающего в ожидании Антона остановился Эдик. Антон незаметно для окружающих вложил в его руку листочек с данными Марии Федоровны и сразу же пошел прочь, едва сдерживая смех. Его ужасно забавляли все эти детские игры в конспирацию, но приходилось подчиняться – так уж поставил дело шеф.
Спустя два дня от Эдика пришла смс-ка: «Поздравляю!» Это означало, что бабка Мария Федоровна «прокачана» по соответствующим каналам и признана подходящей для их дела.
Антон начал действовать.
На следующий день после приема забежал в аптеку и купил три бутылочки сиропа шиповника. Закончив с вызовами, отправился к Марии Федоровне – начинать «прикормку».
– Ой, а я только о вас вспоминала! – обрадовалась та.
– Дурака вспомни! – пошутил Антон.
– Да разве я в этом смысле... – смутилась старуха.
Расположившись за круглым обеденным столом, Антон первым делом одну за другой выставил на него бутылочки с сиропом.
– У моей покойной бабушки сегодня день рождения, – торжественно сказал он. – Ей-то я уже ничего, к сожалению, подарить не могу, а вам, Мария Федоровна, могу. Не откажите, пожалуйста, принять мой скромный дар...
И так далее и тому подобное. В таких ситуациях патоки много не бывает. Лей, наливай, опомниться не давай. После продолжительной и, как и полагалось, немного сумбурной речи Антона они на пару прослезились, а затем Антон стал выписывать рецепты. Пока он был занят писаниной, Мария Федоровна вышла из комнаты, а вернувшись положила на стол перед Антоном новенькую пятидесятирублевую купюру.
– Это не гостинец, – сказала она, встретив недоумевающе-оскорбленный взгляд Антона. – Это я вас прошу от моего имени поставить свечку за вашу бабушку, чтобы ей там, на небесах, ни в чем отказу не было.
– Спасибо, Мария Федоровна. – Антон взял полтинник, аккуратно сложил его пополам и сунул в задний карман джинсов.
«До Нового года ждать очень долго, – подумал он. – Ничего, справили бабушкин день рождения, в следующий раз отметим дату смерти и окончательно породнимся. Что тянуть с хорошим делом?»
До отмечания даты смерти следовало сделать главное, из-за чего вообще и затевался весь сыр-бор, – получить у Марии Федоровны собственноручную подпись по всем правилам (с собственноручной же расшифровкой фамилии, имени и отчества) на двух чистых листах бумаги. «Сценариев» получения подписи у Антона было больше дюжины, и все они были не раз отработаны. Оставалось только выбрать самый подходящий.
Без долгих раздумий Антон остановился на варианте «Жалоба» как наиболее подходящем для данного случая. Ошибка в выборе варианта грозила полным провалом дела. Собственно, с начала деятельности провалов у Антона было всего два, и один из них произошел по причине неправильного «сценария».
Безногий алкаш Юрий Матвеевич, которому Антон предложил поучаствовать в международной программе по профилактике цирроза печени («Чудо-препарат, мертвого на ноги ставит и для ветеранов войны совершенно бесплатно, только заявление надо написать»), нажаловался на него в окружной отдел здравоохранения – мол, участковый терапевт Лебедев пытался продать ему гербалайф. Откуда в воспаленных от беспробудного питья мозгах Юрия Матвеевича возник гербалайф и в каком похмельном угаре привиделось ему, что доктор Лебедев предлагает что-то купить, Антон так и не понял. Написал на работе объяснительную, получил полагающийся выговор и зарекся иметь дело с безмозглыми. К Матвеичу больше не подкатывался – не вышло, значит так и надо. Отвела судьба в сторону от гнилого дела...
Выйдя из подъезда, Антон сел на ближайшую лавочку и полез в сумку за сигаретами. Он никогда не курил на ходу – не было удовольствия. Пока пускал аккуратные колечки дыма, обдумывал план действий, точнее – распределял очередность. Кроме Марии Федоровны в разработку успели попасть еще двое – старуха Зеленцова, между прочим, бывший врач-фтизиатр, и сорокалетний алкаш Боренька (официально – Борис Сергеевич), инвалид политуры и денатурата.
Первым номером без вопросов шла Мария Федоровна, вторым после недолгого раздумья Антон решил пустить Бореньку, пока его не перехватил кто-нибудь другой, а третьей пусть будет бабка Зеленцова.
В принципе, не составляло труда «оприходовать» всех троих скопом за неделю, но шеф требовал, чтобы между «случаями» был промежуток не менее двух-трех недель, и даже соблаговолил объяснить, чем вызвано такое требование.
Дело в том, что наследственными делами занимаются определенные нотариусы, за каждым из которых закреплен свой район. У шефа был всего один доверенный нотариус. Если в череде наследственных дел по одному и тому же району будут идти друг за другом завещания, заверенные одним и тем же нотариусом и имеющие некоторое сходство в деталях, то это может вызвать нежелательный интерес.