Черный Кровавый Триллиум
Шрифт:
Кадия повернулась к сестре спиной.
— Ты прав, Вуммика. Пошли.
И она вместе с вайвило побежала к лесу.
Поколебавшись минуту, Анигель последовала за ними. Все чувства ее были мертвы, в руке болталась холодная и забытая диадема.
Гораздо позже она обнаружила, что цветок внутри янтаря, вкрапленного в диадему, из черного превратился в кроваво-красный.
Глава 18
Работа была неимоверно тяжелой. И чем больше Харамис узнавала, тем лучше понимала, какой неумелой Великой Волшебницей была она раньше. Теперь ей казалось,
Она узнала, что отдавать команды нужно, пребывая в бесстрастном состоянии духа, но одно дело — знать это и совсем другое — применять на практике. Умственные упражнения, которым обучила ее Ириана, были направлены на стабилизацию и упорядочение мыслительных процессов. Они были скучны и утомительны, даже хуже — казались лишенными смысла. Харамис не могла понять, почему нужно проводить бесконечные часы, занимаясь умственной гимнастикой, вместо того чтобы научиться практической магии, работая непосредственно с талисманом. Сначала ее раздражали уверения Голубой Дамы, будто школа умственного сосредоточения должна предшествовать занятиям магией, потом она привыкла к нудным упражнениям и перестала нервничать, и вот наконец у нее появился лучик надежды — кажется, она чему-то научилась.
После пятнадцати дней напряженной работы она овладела начальными навыками высокого волшебства. Как начинающий флейтист, она выучилась читать ноты и по отдельности чисто выводить их, но еще не могла сыграть пьесу целиком, то есть знала теоретически, какие умственные упражнения вызывают магические действия, но не испытала свои силы на практике и не была уверена, что ее техника приведет к желаемому результату. Ириана пока строго-настрого запретила ей пользоваться приемами высшей магии, предупредив, что она рискует здоровьем и даже жизнью, если ошибется хоть раз.
Иногда Харамис казалось, что она никогда не научится управлять полетом мысли, никогда не достигнет духовной гармонии и совершенства, на которых так настаивала Ириана. Ее попыткам глубокого сосредоточения всегда мешали или внешние волнения, или внезапные бунты сознания, или уныние души. Голубая Дама запретила ей пользоваться обзором и наблюдать за своими родственницами, так что целых пятнадцать дней Харамис ничего не знала о сестрах и страшно волновалась. Но самой сильной помехой в процессе обучения были невольные воспоминания об Орогастусе. Теперь, когда ей стало точно известно, что он жив, в памяти непроизвольно всплывали черты его лица и голос, он постоянно снился ей в те редкие часы отдыха, предоставленные Ирианой.
Однажды, совсем растерявшись и отчаявшись, Харамис спросила Великую Волшебницу Моря, не является ли колдун виновником ее страданий и неудач. Голубая Дама холодно заявила, что ничей разум без разрешения не может проникнуть в ее святилище. Это утверждение повергло Харамис в еще большую депрессию. Если в ее неудачах нельзя обвинить Орогастуса, значит, во всем виновата она сама.
Каждое утро, просыпаясь, Харамис целый час занималась медитацией. Сначала она работала, ведомая безжалостным сознанием Ирианы. Потом все больше и больше времени стала проводить в одиночестве в комнате медитаций — помещении с черными стенами и полом,— неподвижно уставившись на мерцающий янтарь, вставленный в Трехкрылый Диск, и ее рассудок отчаянно боролся со всеми помехами, грозящими нарушить сосредоточение: она должна была стать одним целым со своим талисманом.
«Я должна овладеть им,— снова и снова повторяла она,— Только один из Лепестков Животворящего Триллиума сможет стать врачевателем мира и восстановить всеобщее равновесие. Я умею колдовать, я начинаю. Кадия импульсивная и решительная, она действует. Анигель чувствительна, тактична, способна к жертвенной любви, она завершает спасительную миссию...»
Анигель как-то вспомнила старинную песенку народа уйзгу с Золотых Топей, в которой давным-давно были обозначены роли талисманов и их владелиц:
Раз, два, три — Это все одно, смотри: Раз — Корона Обездоленных, Мудрости бесценный дар. Где она — там нет озлобленных, Нет беды, и ссор, и свар. Два — Трехвекий Меч, что значит: Правда, честь и славы луч. Три — Крылатый Жезл, иначе Это к единенью ключ. Раз, два, три — в Одном взлелеяны. В диких Трех — одна лишь жизнь. Триллиум, явись скорее нам, Всемогущий, появись!«Я снова смогу все привести в порядок,— сказала себе Харамис,— если только научусь правильно пользоваться талисманом, ключом ко всем остальным. Владыки воздуха, помогите мне, помогите мне!»
— Они помогут,— прозвучал голос Ирианы.— Никогда не теряй веры, и они помогут тебе!
В темноте комнаты возникло голубое сияние, и в воздухе материализовалась плотная фигура Великой Волшебницы Моря. Та улыбалась. В одной руке у нее была накрытая салфеткой корзинка, сплетенная из морских водорослей, а в другой — существо по кличке Гри-Гри.
— Пришло время немного отдохнуть, дитя мое. Ты долго жила в моем мире, и глоток свежего воздуха взбодрит тебя и придаст сил. Следуй за моим маленьким питомцем, и он выведет тебя на поверхность. Там ты посидишь на солнце, отдохнешь и надышишься вволю. В этой корзинке — еда и питье. Можешь воспользоваться талисманом, посмотреть на сестер и зятя и сказать им, что думаешь. Пользуясь примитивной магией, ты никому не причинишь вреда. Если нужно, можешь даже понаблюдать за ним. Я знаю, ты подавлена, но у меня есть ощущение, что ты уже подошла совсем близко к волшебной двери духа, которая никак не желала открываться пред тобой. Теперь мы сможем войти туда вдвоем, ты и я. И мы победим.
Харамис с трудом поднялась с колен — именно в коленопреклоненной позе она должна была заниматься медитацией — и молча взяла корзину. Червеобразная многоножка Гри-Гри, которая, если бы не короткошерстная белая шкура и не красные глаза, была бы очень похожа на воррама, зашипела, спрыгнула на пол и поползла вперед, оглядываясь, чтобы удостовериться, идет ли Харамис следом.
Они вышли из жилища Голубой Дамы в прозрачное помещение искусственного айсберга, и опять морские твари и причудливые рыбешки приплыли поглазеть на них сквозь неровные стеклянные стены. Коридор с пологими ступеньками поднимался все выше и выше, и наконец свет стал более ярким. Харамис поняла, что айсберг, этот волшебный аквариум, освещается настоящим солнцем. Настроение ее улучшилось. Она почти бежала за Гри-Гри, которой солнечный свет, казалось, тоже придал сил. И вот они вышли на открытый воздух. Животное радостно заурчало и встало на задние лапки, закрыв от удовольствия глаза и подставив солнечным лучам голое брюшко.