Черный Лев

Деверо Джуд

Она поцеловала дочь в щеку и ушла. Но ей пришлось вжаться в стену, чтобы пропустить «черных стражей», несших своего господина по лестнице. Голова его бессильно болталась.

– Вот теперь мы узнаем, какому человеку служим! Если через девять месяцев у них не появится ребенок, мы пойдем на службу к Роберту де Веру, у которого целых шесть сыновей!

– Лев на щите, и львица в постели! Чего еще желать мужчине?

Стражи с грохотом ввалились в комнату, но тут же потрясение замерли, ибо вид леди Лайонин, сидевшей в постели – мягкие полушария, едва прикрытые простыней, золотисто-рыжее

сияние волос, – заставил каждого увериться, что на свете нет женщины, которая могла бы сравниться с ней красотой. Пьяный Ранулф удивился столь странной тишине, но, взглянув на жену, забыл обо всем.

Раздев господина догола, они подняли его и уложили в постель рядом с Лайонин. Корбет задул свечи, оставив гореть только одну, в изножье кровати. Сэнневилл, один из «черных стражей», остановил приятеля, который собирался погасить последнюю свечу, и взглядом указал на новобрачных:

– Интересно, будь ты на его месте, хотел бы оказаться в темноте, когда откинешь эту тонкую простыню?

Воцарилось молчание. Сообразив, в чем дело, рыцари с хохотом покинули комнату.

– Ранулф, – робко начала она, когда они остались одни. Он резко дернулся.

– Ну как? Смирилась с богатым мужем? Будешь терпеть мои ласки, мечтая о другом? Или уже успела как следует узнать его?

– Джайлз никогда ничего для меня не значил.

– А вот парень, похоже, иного мнения. Не мог же он все придумать!

– Значит, мог! В детстве мы играли вместе и часто беседовали о будущем, но я всегда твердила, что не знаю, кто будет моим мужем. Он, по-видимому, считает иначе.

– А мне кажется, что все было не так. Мальчик любил тебя, но ты его отвергла, поскольку искала добычу побогаче. Охота оказалась удачной, и ты принесла к столу самого графа Мальвуазена. Перечислить тебе мои имения, рыцарей, количество золотой посуды и остальные богатства, которыми я владею?

– Прекрати! Я ни в чем не виновата. Он всего лишь глупый мальчишка с наивными мечтами и абсолютно мне безразличен. Это тебя я…

– Любишь? – саркастически усмехнулся он. – Хочешь сказать, что любишь меня? Ну же, позволь мне услышать от тебя нежные слова! Может, они уймут гнев Льва и снова сделают его нежным и податливым в твоих маленьких ручках.

Она обратила на него ледяной изумрудный взгляд:

– Я никогда не лгу. И сейчас не могу сказать, что люблю тебя или когда-нибудь полюблю.

Одним движением руки он сорвал с нее простыню и невольно застыл при виде совершенного тела, подобного которому ему еще не доводилось видеть.

Лайонин заметила, как изменилось его лицо, и гнев ее сменился страхом. Ибо она впервые узрела лицо Черного Льва, вынуждавшее сильных мужчин покорно падать на колени. Поверить невозможно, что он способен так смотреть! И вот теперь этот взгляд обращен на нее!

Лайонин инстинктивно попыталась прикрыться руками. Но стальные пальцы сильно сжали грудь. Слишком сильно. Жесткие губы смяли ее нежный рот. Мощное бедро раздвинуло ее ноги. Она попыталась сопротивляться, но он словно ничего не замечал.

Она царапалась, визжала, но он лишь что-то невнятно бормотал. Жестокий поцелуй длился так долго, что она начала

задыхаться. Он навалился на нее всей тяжестью, и она вскрикнула от острой боли. Из глаз хлынули слезы. Но он продолжал вонзаться в нее с такой яростью, что, казалось, вот-вот разорвет.

Наконец он замер, и боль немного утихла, но потом опять стал двигаться, и боль вспыхнула вновь. Шли минуты. Ранулф входил в нее медленно, до конца, и где-то глубоко вспыхнула искорка наслаждения. Но тут он тяжело задышал и с новой энергией вонзился в нее. Она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть.

Лайонин не знала, сколько прошло времени, прежде чем он содрогнулся и обмяк, придавив ее к перине. Она самозабвенно обняла его, забыв о ссоре. Но он откатился на другой край кровати и не сказал ни слова. Не взглянул на нее. Лайонин поняла, что гнев его не утих.

Она отодвинулась как можно дальше от него и заплакала.

Глава 6

Ранулф сидел перед умирающим огнем, не замечая, что плащ соскользнул с бронзовых плеч, не ощущая холода. Он вновь наполнил чашу вином и осушил, почти не чувствуя воздействия крепкого напитка. Он не ожидал, что девушка окажется невинной.

Покрасневшие глаза не отрывались от рдеющих углей. Последние недели все происходило слишком быстро, и теперь он корчился от отвращения к себе. К собственному бесчестью. К полному отсутствию самообладания и контроля над собой.

Он снова приложился к чаше, когда услышал за спиной прерывистое дыхание. Осознав, что она чиста, он заколебался. Попробовал загладить собственную жестокость, но не получилось… Страх и ненависть в ее глазах разожгли ярость с новой силой.

Когда мальчишка кричал, что она принадлежит ему и вышла замуж ради графского золота, Ранулфа охватили такой гнев и жажда насилия, что перед глазами запылали алые всполохи. Он потерял способность мыслить связно. Хорошо еще, что незнакомая женщина увела его жену, иначе страшно подумать, что бы он наделал.

Его жена! Да, он женился на ней, хрупкой девочке, чьи глаза не давали ему покоя. Да, она доказала, что чиста… в одном отношении. Но что, если она действительно желала того мальчишку? На чьей стороне правда? Ее или Джайлза? Время покажет… а сейчас… он представлял череду унылых дней рядом с расчетливой, хитрой женой. Жизнь больше не сулит ничего хорошего.

Неяркое зимнее солнце осветило комнату, отчего в ней, казалось, стало еще холоднее. Ранулф встал и оделся, стараясь не смотреть на спящую жену. Натянув сапоги, он наконец подошел к кровати, глядя на спутанные волосы и щеки с засохшими следами слез.

– Пора вставать. Мы скоро уезжаем, – тихо сказал он. Глаза Лайонин широко распахнулись. В них было столько страха, что он отвернулся.

Лайонин шевельнулась и поморщилась от боли во всем теле, как оказалось, покрытом синяками. Так это и есть акт любви? Тот, который мать назвала радостным единением? Но удовольствия было мало. Зато много боли и страданий.

Она поспешно начала одеваться. Муж стоял у окна и смотрел сквозь щели в ставнях. Втайне она была благодарна за то, что он не пожелал взять ее снова.