Черный охотник (сборнник)
Шрифт:
— Вы так поздно работаете сегодня, p`ere Фонблэ? — заметила Анна.
— До самого утра, моя милая девушка.
— А вы случайно не видели Давида Рока?
— Он был здесь часа два тому назад, а потом отправился домой.
Опять воцарилось молчание, и снова Анна прервала его.
— P`ere Фонблэ!
— Что, милая?
— Я хочу забрать Давида с собой в Квебек.
Мельник в изумлении уставился на нее, и Анна не решилась поднять на него глаза. Несмотря на свое желание ехать в Квебек, она всей душой чувствовала, что эта старая мельница неотразимо влечет
— Я хочу увезти его с собой в Квебек, — повторила она. — Подальше от лесов, от Черного Охотника, от индейцев… и от вечной войны. Я не перестаю бояться за его жизнь. А теперь я счастлива: сам интендант обещал мне заняться его судьбой.
Она посмотрела на мельника и заметила, что тот не спускает глаз с мельничного колеса. И как раз в это мгновенье колесо издало какой-то жалобный звук.
— Что это такое? — испуганно спросила она.
— Надо будет завтра утром смазать колесо…
— Я говорила с вами о Давиде, p`ere Фонблэ.
— Простите меня, моя маленькая барышня. Я слыхал все, что вы говорили. Вы хотите увезти Давида в Квебек. И когда он отправится туда, интендант Биго осыплет его своими милостями, и там…
— …его ждет богатство и слава, — закончил за него чей-то властный голос.
Это произошло так неожиданно, что Анна испуганно вскрикнула. Сам интендант Новой Франции стоял возле нее! Старый мельник тотчас же попятился и скрылся в зияющей черной двери.
Лицо Анны горело огнем, когда она, запинаясь, произнесла:
— Мсье, я была уверена, что я одна с отцом Фонблэ.
— Я очень люблю гулять при лунном свете, а потому ушел от пьяного шума, — ответил ей лживый, слащавый голос Биго. — И когда я увидел вас, Анна, когда вы, словно маленькая фея, подходили к мельнице, я не мог побороть искушения и пошел за вами. Я слышал то, что вы сказали о Давиде Роке, и я очень рад, что вы со мной согласны. Не соблаговолите ли вы пройтись немного со мной?
Раньше, чем Анна успела ответить, интендант взял ее под руку, и они стали удаляться от мельницы.
Тогда старый мельник выглянул из своей двери, подобно разгневанному маленькому гному.
— Негодяй! — шипя прошептал он. — Негодяй! — повторил он, и в его голосе звучали ненависть и отчаяние.
А Биго в это время шел с Анной Сен-Дени, ведя ее под руку так, что кончики ее пальцев находились в его руке, и говорил:
— Ваша любовь к этому юноше, должно быть, очень велика, Анна?
— Да, я люблю его всей душой.
— И этой любви не осилили бы ни богатство, ни слава, ни королевские почести, которые мог бы вам доставить другой человек?
— Я никогда не задумывалась о таких вещах, — ответила Анна.
Она не видела, каким зловещим огнем сверкнули глаза интенданта. Но его голос продолжал литься так же слащаво и мелодично, как и раньше:
— Сегодня, когда я случайно набрел на вас обоих там, среди цветов, я почувствовал зависть к нему. Если Бог и Новая Франция, за которую мы проливаем кровь, когда-нибудь вознаградят меня любовью женщины, то я хочу надеяться, что она будет похожа на вас, Анна. За такую любовь я отдал бы с радостью все, что у меня есть в
В его голосе звучала тоска, и Анна не решилась отнять руку, которую намеревалась было высвободить.
Они шли некоторое время в глубоком молчании.
— Если Давид Рок явится ко мне в Квебек, я сделаю из него первоклассного джентльмена. Я лично буду заботиться о нем, произведу его в скором времени в офицеры и назначу адъютантом губернатора.
Радостный крик сорвался с губ Анны.
— Вы… вы действительно это сделаете?
— А почему же нет? — улыбаясь ответил Биго. — Про меня рассказывают ужасные вещи, ma chrie, и ненависть и зависть идут по следам моей карьеры и славы. Но в душе моей, если бы даже враги могли заглянуть туда, они нашли бы лишь горячее желание доставить счастье всему народу. И почему бы мне не излить часть моих забот на вас и на Давида Рока? В ту минуту, когда я увидел вас двоих среди цветов — вас, во всей вашей красе девушки, обещающей скоро стать прекрасной женщиной, и вашего возлюбленного, во всем его несравненном мужестве, — я почувствовал, как в душу ко мне закралось какое-то непонятное чувство и заполнило в ней пустое пространство. Но я такой же эгоист, как и все, Анна, и в вашем счастье я надеюсь найти немного счастья и для себя.
— О, мы оба будем любить вас за вашу доброту! — горячим шепотом ответила Анна. — И Давид, и я! В самых смелых грезах своих я никогда не рисовала себе, что нас может ожидать подобное счастье!
— Счастливы те, кто может целиком отдавать себя любви! Мы принадлежим к числу тех, кто должен жертвовать всем, когда этого потребует Новая Франция, — продолжал Биго грустным голосом. — Как это странно, что я вас посвящаю в секреты государственной важности, но я знаю, что вы будете хранить мои слова глубоко в душе, и ни один человек не узнает от вас того, что я вам скажу. Вы должны знать, что я сейчас веду усиленную борьбу с подлым предательством, которое происходит среди нас.
— Предательство! — воскликнула Анна, приложив обе руки к груди — Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что англичане каким-то образом узнают о каждом нашем шаге еще раньше, чем мы успеваем его сделать, — ответил Биго.
После маленькой паузы он добавил, как бы между прочим:
— Отец Давида был, кажется, англичанин, не так ли?
— Да, — ответила Анна. — Его убили индейцы, когда Давид был еще ребенком. Но мать Давида француженка, и оба они любят Новую Францию так же, как и вы, и я.
— А этот человек, которого они называют Черный Охотник и с которым Давид так дружит, — он тоже, кажется, англичанин? И, говорят, он проводит много времени среди англичан?
— Кажется, так, — ответила Анна, несмотря на то, что ей стоило большого труда произнести эти слова.
— Предательство, да! — повторил Биго. — Вот почему я нуждаюсь в таких сильных и смелых людях, как Давид Рок. И вы непременно должны уговорить его отправиться в Квебек. Он принадлежит к числу людей, которые никогда и ни за какую цену не станут продавать свою душу и тело, и такому человеку можно доверить вещи, которых не должен знать никто другой.