Черный потоп
Шрифт:
Краем глаза Александр заметил какое-то шевеление у двери и мгновенно обернулся. Инквизитор медленно, словно бы рывками, поднимал винтовку. Вот ствол оказался на уровне Сашкиной груди…
Охотник прыгнул, исхитрившись так изогнуться в воздухе, чтобы уйти от очереди из «М-16» и одновременно ногой выписать рауш-наркоз [27] попавшему под магию бокоров инквизитору. Тот выронил винтовку и повалился на ступени.
«Второй! Сейчас в окно уйдет!»
«Не уйдет». — В одно движение Сашка оказался возле невысокого, худощавого, очень черного чигроэза, [28] уже выдавившего стекло запасного выхода и собиравшегося улизнуть. Поняв, что уйти не удастся, бокор вскинул вверх руки, в которых был зажат небольшой деревянный жезл, увенчанный на концах черепами петуха и какого-то не слишком крупного зверька вроде крысы.
27
Рауш-наркоз (нем. Rausch — оглушение, опьянение) — кратковременный неглубокий наркоз.
28
Метис, рожденный от китайца и негра (Chinese + negroes = chigroes). Чигроэзы распространены на островах Карибского бассейна.
— Папа Легбе, отвори ворота! Отвори ворота, чтобы я мог пройти!
— У нищих слуг нет! — наставительно произнес Сашка, приставляя ствол «стечкина» ко лбу чигроэза. — Сам двери открывай…
«Сзади! — хлестнула мысль Вауыгрра. — Оглянись, брат!»
Охотник оглянулся. Все, кто находился в салоне автобуса, — все, как один человек, медленно поднимались со своих мест, дергаясь, словно игрушки в руках неумелого кукловода.
— Папа Легбе, укажи дорогу, чтобы я мог возблагодарить лоа. Приди на помощь своему геде! [29]
29
В культе Вуду лоа — дух божества, посредник между человеком и богом; геде — лоа смерти или служитель смерти; Папа Легбе — старейший лоа, Великий Змей, начало и конец всех вещей. Муж радуги.
— Да ты сука! — Тяжелая рукоять «АПС» грянула бокору в лоб.
Глаза чигроэза остекленели, закатились, и он сел на пол рядом с выбитым окном. И тут же, словно бы из них разом выдернули невидимые стержни, рухнули все пассажиры…
«Ты его убил?»
«Надеюсь, что нет. Нам бы еще с ним поговорить…»
От дверей послышались какой-то шум и итальянские ругательства, произносимые громким шепотом. Фра Доминик медленно поднимался, опираясь одной рукой на винтовку. Другой рукой он держался за голову. На левой стороне его лица стремительно темнел и наливался огромный синяк.
— Домине Александр, что это было? — спросил инквизитор хрипловатым голосом. — Ничего не помню. Какой-то удар, вспышка — и все…
— Все нормально, брат Доминик. Просто мы, похоже, слишком близко к логову Зандора. Твои амулеты не выдержали…
— Dio mio! [30] Надеюсь, я ничего не успел натворить… этакого?..
— Все в порядке. — Сашка махнул рукой и, наклонившись, вынул из рук пребывавшего в глубоком обмороке бокора жезл. — Вот такой штуки не доводилось видеть?
30
Боже мой! (ит.).
— Только в музее, — сообщил инквизитор. — Это митан зумбези.
Видя Сашкино недоумение, фра Доминик подошел и начал пояснять, одновременно тщательно связывая адепта вуду длинным серебристым шнуром:
— Митан — дорога богов. Обычно это большой столб, который вкапывают на ритуальных площадках культа вуду. Вокруг него танцуют адепты, перед ним приносят жертвы. Но есть и малые митаны-жезлы, которыми пользуются жрецы вуду, унганы и жрицы — мамбо. То, что у вас в руках, домине, — один из самых сильных митанов — митан зумбези. С его помощью можно вытягивать души и превращать людей в зомби сразу, без предварительного ритуала.
Про митаны-столбы Сашка знал, но вот про жезлы… Недобрым словом помянув про себя секретность, которая все-таки разделяет службы и не дает свободно обмениваться информацией, он принялся расспрашивать фра Доминика о жезлах вуду. Тот отвечал охотно, но то, что он отвечал, повергло охотника в глубокое уныние. Из объяснений инквизитора выходило, что пассажиры автобуса превратились в зомби, и, скорее всего, этот процесс необратим. Бокор вытянул своим митаном из людей души, и теперь этот жезл и есть вместилище, так сказать, сосуд, в котором души сейчас и обретаются. И вытащить их оттуда может только сам бокор или Зандор, вот только последний тут же их и сожрет…
Сашка задумчиво почесал переносицу. И тут же прилетела мысль волка:
«Ну, ты прям как Вожак! Даже чешешься, как он».
«Не отвлекай, Серый брат. Ты слышал нашего спутника?»
«А то! Ты думал так громко, что только деревья не тряслись».
«И что скажешь?»
«А что скажу? Допросить этого врага, пусть все вернет, как было. Или вы его…» — Он не успел договорить, как Сашка и фра Доминик уже потащили пленника из автобуса мимо безучастно сидевших бездушных зомби.
Пленного бокора прикрутили серебряной проволокой к ближайшему дереву, после чего охотники принялись приводить его в чувства, а по возвращении в сознание — активно допрашивать. Хотя их методы и полностью противоречили всем мыслимым и немыслимым нормам, правилам и конвенциям, но отличались исключительной эффективностью…
— А-а! Нет! Больше не надо! — отчаянный крик из окровавленного отверстия, еще недавно бывшего человеческим ртом.
— Говори, тварь, как вернуть им души?! — Капли святой воды падают в глаза. Зажмуриться бокор не в состоянии — веки вырезаны…
— Я не могу, не могу… — захлебывается слезами пленник. — Только великий лоа Зандор, я не могу…
На голове у того, кто еще недавно был унганом асогве [31] Зандора, петля из серебряного шнура. За нее засунут небольшой деревянный крест.
31
Великий жрец — высшая степень посвящения в культе Вуду.
— Не лги, нечестивец, — инквизитор начинает вращать крест, и серебристая петля быстро сжимается.
— Нет, не надо, я не лгу… А-а-а!..
…Мы с фра Домиником бились с чигроэзом целый час, но все без толку. То ли он действительно не мог ничего изменить, то ли был слишком силен для нас — теперь уже и не определить, но по истечении этого часа бокор отправился в ад, рассказывать всем и каждому, что сумел обмануть охотников…
Я выдохнул бранное слово, стоявший рядом инквизитор повторил его, разве что на латыни. Время было потеряно напрасно: у нас на руках целый автобус «овощей», с которыми непонятно, что теперь делать…
«Да чтоб тебя блохи живым загрызли, шакалий помет!»
Впервые слышу, как Вауыгрр ругается! Дела-а…
Не удовлетворившись ругательством, Серый брат схватил мертвой хваткой митан и принялся с упоением его грызть. Только щепки брызнули во все стороны…
— Мама? Мама, что это?! — раздался из автобуса неуверенный голосок. — Мама, ты, почему молчишь?! Ма-а-а-ма-а-а!!!
Мы с монахом подскочили как ужаленные и вихрем влетели в автобус. Девчушка, которую чуть не съел оборотень-опоссум, теребила женщину с застывшим взором, безучастно сидевшую возле окна…