Черный рассвет
Шрифт:
– Теперь вы можете говорить откровенно.
Монтажник кивнул.
– У вас есть сигарета?
Валерий протянул ему пачку и, пока тот прикуривал, обратил внимание на то, как мелко дрожат его пальцы.
– Я вчера тоже накатил, – признался Геннадий после пары длинных затяжек. – Да, видно, мало, не отпустило. – Он снова затянулся и без всякого перехода сказал: – Вот вы спросили: лось ли это был. Может, и лось, да только я таких лосей в жизни не видел. Видно, бешеный. Во рту пена. Не слюна, а именно пена: густая и темная… бурая или коричневая. И еще глаза! Огромные такие, навыкате. И абсолютно черные, будто уголь или смола. А из глаз две дорожки засохшей слизи. Мы, едва увидали его, сразу к машине рванули. Михалыч к лесу спиной стоял, не сразу заметил. А потом уже поздно
Монтажник замолчал. Валерий терпеливо ждал продолжения.
– А знаете, – Геннадий поднял на него наполненные ужасом глаза. – А ведь копыт-то у него не было. Только утолщение на конце ноги, а на нем… вроде как когти.
Валерий не знал, что и ответить. Рассказ электромонтажника более всего походил на бред сумасшедшего. Лось-людоед, питающийся человеческой плотью, животное-зомби, бескровный труп, разгуливающий по лесу, когти вместо копыт – такого не встретишь даже в помешавшейся на колдовстве и ужасах желтой прессе. Но как же свидетельство патологоанатома, насчитавшего в пасти хищника двенадцать клыков?! И запах, трупный запах разлагающейся падали, от которого они чуть не задохнулись, пока летели из Неры! Все это тоже походило на бред, хотя и имело место в реальности. И Валерий не представлял, что ему со всем этим делать. Впервые в жизни он не знал, как ему поступить. Ясно было только одно: если он собирается продолжать службу в спасательном отряде МЧС, рассказанные свидетелем подробности нападения животного в рапорте указывать нельзя.
Вечером из дома он позвонил в психиатрическое отделение районной больницы, куда, по словам начальника автопарка Киренского управления электросетей, поместили допившегося до белой горячки шофера. То, что он услышал по телефону от дежурного врача, ошеломило Валерия не меньше, чем рассказ другого очевидца вчерашнего происшествия. Госпитализированный накануне водитель во время послеполуденного тихого часа заперся в больничном туалете, где вскрыл себе вены осколком разбитого оконного стекла. Когда его наконец обнаружили по луже крови, вытекшей из-под двери туалетной кабинки, спасать самоубийцу было уже поздно.
Почему он поплыл с ними? Почему, вместо того чтобы возвратиться в Иркутск (хотя в первый момент именно так и собирался сделать), он сел на этот грязный сухогруз? Тимофей и сам не мог этого объяснить. Ты сел в лужу, Тимми! Уселся голой жопой в сраную, вонючую лужу!
Когда он сообщил Хитеру о том, что собирается вернуться домой, тот посмотрел на него, как на идиота. «Не тупи, Тимми. Что за ребячество?» Но, видимо, он все-таки безнадежно глуп, раз остался. В нем что-то треснуло и сломалось. Не тогда, когда он увидел их вместе: Хитера и Наташу, замотанную в простыню, а уже позже, в номере, куда увел его Хитер. Старший брат держался так, словно ровным счетом ничего не произошло. Для него и в самом деле все случившееся между ним и Наташей было совершенно естественным. Захотели и трахнулись, что такого? Разве это повод для обиды? С точки зрения Хитера, такое поведение, наверное, просто смешно. А ведь брат прав! Он действительно смешон, раз плывет вниз по Лене на борту речного сухогруза вместе с Наташей и Хитером. Какие проблемы? Никаких. Кроме того, что его бывшая девушка переспала с его старшим братом. Или его старший брат с ней. Кому как нравится. Принимаются любые варианты.
Тимофей давно замерз – гуляющий над рекой холодный ветер проникал даже под наглухо застегнутую куртку. Но он упорно не уходил с палубы, делая вид, что наблюдает за береговым пейзажем. Мимо проплывали поросшие лесом сопки, песчаные мысы и спускающиеся к самой воде каменные осыпи. Но Тимофей, погруженный в собственные мысли, не замечал их величественной красоты. Он и пришел сюда, в самый конец палубы, над кормой, у заднего борта, специально, чтобы побыть одному. Ты в глубокой заднице, приятель! Здесь тебе самое место.
– Так вот ты где! – раздался поблизости знакомый голос.
Хитер! Ему-то здесь что понадобилось?
– Я разговаривал с боцманом, – продолжал Хитер. – Он говорит, скоро Киренск. Часа через два причалим.
– Чего ж ты тогда пришел сюда? Беги к своей! Как раз успеете еще раз…
– Слушай, Тимми, чего ты взъелся на меня? – обиделся Хитер. – Бросил девчонку, вот мне и пришлось ее как-то… развлекать.
– Надо же, как благородно! Тебе, наверное, пришлось переступать через свою гордость. Делать над собой усилие.
– Ну, нет, конечно… Натаха девчонка классная. Только не надо все представлять так, будто я ее совратил. Она, между прочим, сама этого хотела.
– Так и сказала тебе, прямым текстом?
– Тимми! Когда женщина хочет, никакие слова не нужны! И так все ясно. И потом, может, она мне нравится.
– Вот именно, что «может»!
Хитер поморщился.
– Ой, только не надо говорить мне, что ты в нее влюблен без памяти и все эти три года хранил верность!
– Я и не говорю, – потупился Тимофей.
Хитер почувствовал перемену в настроении брата и сразу пошел в атаку:
– А раз так, значит, у вас не может быть никаких взаимных обязательств! Она такой же свободный человек, как ты, и вольна поступать так, как ей хочется!
– Но ты-то! Ты-то… – Горло перехватил спазм. Тимофей почувствовал, что у него на глазах вот-вот выступят слезы. – Ты-то должен был знать, что мне это неприятно!
– Опять двадцать пять! – всплеснул руками Хитер. – Да с чего это тебе должно быть неприятно?! Вы с Натахой чужие люди! Хорошо, знакомые. И только!.. Так что кончай кукситься и пойдем укладывать вещи.
– Я уже сложил, – отвернувшись к реке, пробурчал Тимофей.
– Да? Ну, молоток. Я всегда говорил: у меня самый классный брат! – Хитер хлопнул Тимофея по плечу, да еще с такой силой, что у того едва не отнялась рука. – Долго не стой здесь: еще простудишься. Что нам с Натахой тогда с тобой делать?
– Пристрелить.
– Слушай, хорошая мысль! – усмехнулся Хитер. – Вот только ружья мы не захватили.
По совету Хитера Наташа сделала вид, будто между ними ничего не было. Совсем ничего. Она даже спустилась по трапу вместе с Тимофеем, пока Хитер рассчитывался с капитаном. Он еще на корабле объяснил ей, что в Киренский порт сухогруз мог и не заходить, и капитан сделал это исключительно ради них. Впрочем, Наташу это мало интересовало, как и то, сколько заплатил Хитер капитану за этот рейс. Другое дело отношение Тимофея и вообще, что он о ней думает. Но Тимофей гордо хранил молчание, а расспрашивать его она, разумеется, не стала.
Тем временем портовые грузчики под руководством Хитера подцепили стропами стоящий на палубе пикап. Портовый кран легко поднял в воздух тяжелую машину и затем так же легко опустил на причал. Хитер, опасаясь, что грузчики поцарапают его драгоценный пикап, пулей слетел вниз. Но все обошлось: докеры и без его помощи отцепили стропы, не оставив на машине ни единой царапины. В знак благодарности Хитер даже вручил их бригадиру пару бутылок водки из своего неприкосновенного запаса.
– Ну, что приуныли? – обратился он к стоящим в стороне Наташе и Тимофею. – Тимми, доставай камеру, пора снимать. А вы, Натали, не хотите сказать пару слов для потомков?