Черный разлом
Шрифт:
– А ну, пошёл отсюда изверг! – вместо приветствия замахнулся на меня кочергой дед.
– Здравствуйте, Григорий Севастьянович, а Ксюша здесь? – громко спросил я у него, и, несмотря на комичность ситуации, делая шаг назад. – Мне надо ей кое-что сказать!
– Пшёл, вон! Я сказал! – пыл воинственного деда ни на йоту не изменился. – А не то сейчас как дам по сусалам!
– Да подождите вы! Она меня неправильно поняла! Я не отказываюсь от ребёнка, вовсе даже наоборот! – вынужденно сделав ещё один шаг от просвистевшей около моего лица кочерги, я случайно увидел мелькнувший в окне второго этажа силуэт. – Просто я был без сил,
Так шаг за шагом, я вынужденно отступал назад к воротам, всё громче крича оправдания в надежде на то, что Ксюша их услышит. Дед же, как только вытолкал меня за ворота, сразу же опустил кочергу, и с заговорщическим видом поманил меня пальцем.
– Вот что парень, ты, конечно, плохо сделал, обидев мою внучку, но я тебе верю, и она поверит, только дай ей время. – Тихо сказал он, как только я приблизился. – А теперь уходи! Сейчас ты только усугубишь ситуацию, ища с ней разговора! Поверь моей интуиции!
– Но…
– Нет! – дал окончательный ответ дед, на мой не высказанный вопрос, и скрылся за воротами.
Обратно я шёл, уже не скрываясь, пару раз замечал, как удостаивался вниманием со стороны охранников-оборотней, но никаких активных действий они не принимали, наверное, дед каким-то образом передал им, что трогать меня нельзя. Последний охранник, так и вовсе, стоял, упираясь плечом о ствол сосны в человеческом облике. Проходя мимо его, я заметил весёлую ухмылку на его лице, но не придал этому значения, а зря…
Около машины меня поджидал разбуженный мной мишка, раздражённо пофыркивая пытавшийся понять, почему прозрачная поверхность лобового стекла, отказывается пропускать его любопытный нос. Немного огорчённый тем, что не увидел Ксюшу, и может быть поэтому, я решил, что косолапый поймёт человеческую речь.
– Пошёл отсюда! Хомяк переросток! – но "хомяк" отказался идти на мирный диалог.
– Ур-р-р-р! – ответил он мне, и, поднявшись на задние лапы, попёр на меня.
"Вот почему этот хлыщ так гаденько ухмылялся!" – пронеслось у меня в голове, когда я решил показать этому хозяину тайги, кто есть кто. Мигом, обернувшись в пятую форму, я в свою очередь сказал ему, что он может идти, куда глаза глядят, а не то я порву его, как Тузик грелку.
– Ар-р-р-рав! – перевёл я ему.
Видимо его смутила разница в весовой категории, или он вдруг резко вспомнил, что не успел досмотреть сотый сон у себя в берлоге, но он резко опустился на четыре лапы, развернулся, и смешно подкидывая задом, припустил галопом в сторону своей зимовальной хаты.
– Фыр-р-р! – "То-то же!" рявкнул я ему в след, и обернулся обратно.
Бегло оглядел машину, и кроме слюняво-сопливой мазни на лобовом стекле, больше никаких изменений не увидев, с облегчением выдохнув, сел в неё и сдав задом, вырулил на дорогу.
Через несколько минут я снова был на трассе, и ехал в сторону родной деревни. Остаток дороги прошёл без особых приключений, если не считать то, что около Паши меня тормознули представители Госавтоинспекции за превышение скорости. Выписали протокол и отпустили. В родной деревне за время моего отсутствия практически ничего не изменилось, всё те же алкоголики, распивающие около магазина портвейн, та же детвора, бегающая по деревне. Дома меня ждал радушный приём. Мать расцеловала в щёки, и ещё долго мяла их в своих ладонях, крутя моё лицо то в одну, то в другую сторону. Отец же просто крепко обнял. Больше всех свою радость проявил Бэзик, прыгая на своих коротких ногах, пытался лизнуть меня в лицо.
– Ты, наверное, проголодался? – скорее утверждающе, чем вопросительно произнесла мама. – А у нас как раз борщ сварился! Пойди, вымой руки, и за стол!
Помыв руки, я мимоходом отворил дверь в свою комнату, там всё было так, как я оставил. Полосы от когтей на полу, сломанная кровать, брошенная на кровать книга о приключениях вампира. Только отсутствие пыли указывало на то, что мама здесь прибиралась.
За столом собралась вся семья, даже Бэзик присутствовал под столом, положив мне на колени свою морду. Мама, подперев лицо кулачком смотрела, как я насыщаюсь. Скоро мне это надоело, и я решил прервать затянувшееся молчание.
– Мам? Ты не в курсе, Сашка здесь? Приехал?
Лицо у матери сразу помрачнело, и она отвела глаза. Отец тоже избегал смотреть в мою сторону, брат уставился в тарелку с супом. Один только Бэзик, преданно смотрел на меня из под стола.
– Да что с вами?! Мам, скажи что случилось?! – перестав, есть, я с тревогой посмотрел прямо на неё. – Скажи! Я же так и так узнаю!
– Пропал он. – Тихо ответила мама.
– Как пропал? – опешил я. – Где? Когда?!
– А вот, примерно с января месяца, после того, как приехал на новый год о нём не слуху, не духу. Люда говорила, что телефон у него не отвечает, в общежитии его не видели… – у мамы из глаз потекли слёзы. – Прости, что сразу тебе не сказала! Я же тоже ненароком думала о тебе тоже самое! Когда ты не отвечал на звонки!
– Прости меня мама, за то, что заставил тебя переживать! Но ты должна понять меня… – отодвинув стул, я встал из-за стола. – Я должен попытаться найти его!
– Хорошо! – вытерев слёзы, мама посмотрела мне прямо в глаза. – Иди! Зайди к Сашиным родителям, и не забывай звонить нам!
– Не забуду! – твёрдым голосом пообещал я.
Попрощавшись с родителями, я вышел из подъезда, и пошёл к дому, в котором жил Сашка. На дверной звонок долго никто не открывал, собираясь уже уйти, я расслышал шаркающие шаги. Дверь открыла мама Сашки, тётя Люда. Из моложавой и цветущей женщины, она очень быстро стала напоминать старушку. Лицо о сунувшее, покрасневшие глаза и иссиня-бледные мешки под ними, очень сильно её старили.
– Миша!? Это ты? – дрожащим голосом спросила она.
– Да, тёть Люд, это я. Скажите, что случилось с Сашкой?
– Ой, пропа-а-а-л он! – слёзы так и полелись у неё из глаз, всхлипывая и причитая, она поведала мне о последних днях Сашкиного приезда.
– Приехал он тридцатого декабря, был таким весёлым и здоровым. Всё спрашивал о тебе, почему ты не приехал? А потом уехал в универ, я ещё что-то почувствовала тогда, попросила его позвонить, как приедет. А он всё не звонит, и не звонит! Отцу сказала, а он отмахнулся, мол, дело молодое, загулял немного, а потом… потом от Сашеньки и на второй день звонка не было, и на третий! Я сама уже позвонила в университет, там мне сказали, что он на занятия не приходил, телефон у него не доступен, в общежитии не появлялся! Мы в полицию заявление подали, так они выяснили, что на Ладожский вокзал он приехал, на электричке, вышел и… и пропал. – Заново переживаемые события снова вызвали поток слёз. – Отец уже вторую неделю в Питере ищет. Мишенька? А может, ты знаешь, где Сашенька? Ты же его лучший друг!