Черный разрушитель
Шрифт:
Дидди спал, глубоко внутри ощущая пульсацию звука, ставшую частью его жизни.
Той частью, без которой само его существование было теперь невозможно.
Операторы [2]
Корабль: единственное место в пространстве.
Он говорит, что сегодня в полдень я подвергнусь распаду. И меня заранее охватывает печаль.
Мне кажется несправедливым, что распад произойдет на целых три дня раньше обычного. Но я давно знаю, что нельзя требовать от Корабля ответа на личные вопросы.
2
Соавтор
Я чувствую, что сегодня необычный день: что-то происходит. Еще рано, но я надеваю скафандр и выбираюсь наружу — одно это уже выходит за рамки стандартной процедуры. Я меняю поцарапанный метеоритной пылью экран, и Корабль наверняка скажет, что я плохо себя веду, поскольку, выполняя свою работу, я стараюсь незаметно оглядеться по сторонам. Я не осмеливаюсь делать это там, где запрещено, — внутри. Еще ребенком я заметил, что Корабль, похоже, не слишком замечает, чем я занимаюсь, когда нахожусь за его пределами.
И потому я осторожно вглядываюсь в черный мрак космоса. И еще смотрю на звезды.
Как-то раз я спросил у Корабля, почему мы никогда не приближаемся к ярким точкам, которые он называет звездами. За свой вопрос я был наказан дополнительным распадом и длинной скучной лекцией о том, что около звезд на своих планетах живут люди, и о том, какие они отвратительные и порочные существа. В тот раз Корабль так разошелся, что рассказал мне вещи, которых я не знал. Например, как он сбежал от людей во время жуткой войны с Кибеном. А еще, что время от времени ему приходится вступать в «схватку» с порочными человеческими существами, но всякий раз нас спасает дефрактор. Я не имею ни малейшего понятия, что Корабль имеет в виду, — по правде говоря, даже не очень понимаю значения слова «схватка».
Наверное, первая «схватка» произошла, когда я еще был совсем маленьким и просто ничего не помню. И до того, как Корабль убил моего отца, когда мне исполнилось четырнадцать. Иногда, еще при его жизни, я спал целыми днями — по совершенно непонятной мне причине. Но с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, я выполняю всю необходимую работу и сплю шесть часов ночью. Корабль говорит мне, когда наступает ночь и когда начинается день.
И вот я здесь, в моем скафандре, я чувствую себя крошечным на покатой серой поверхности в окружении черного мрака. Корабль огромен — более пятисот футов длиной и около ста футов шириной. И меня снова посещает мысль о том, что будет, если я резко оттолкнусь и поплыву в сторону одной из ярких точек? Смогу ли я сбежать? Мне кажется, что, кроме Корабля, должны быть еще какие-то другие места.
Но мне приходится с грустью, как и множество раз до этого, отказаться от своей мечты. Потому что я знаю: если попытаюсь, то буду наказан настоящимраспадом.
Закончив ремонтные работы, я возвращаюсь в воздушный шлюз и через некоторое время оказываюсь в безопасности — я вынужден это признать. Сверкающие коридоры, огромные склады, где хранится оборудование и запасные детали, и еще холодильники с запасом продуктов (Корабль утверждает, что их хватит, чтобы прокормить одного человека несколько веков), и верхняя палуба, где находятся приборы, за исправностью которых я должен следить. Я горжусь тем, что у меня всегда все в полном порядке.
«Поторопись! До полудня осталось шесть минут!» — объявляет Корабль, и я спешу.
Я быстро снимаю скафандр, отправляю его в камеру дезактивации, а сам иду в комнату
Одна его часть охватывает мою голову, и два жестких шара прижимаются к моим вискам. Холодно. Я чувствую, что мой живот, запястья и щиколотки плотно прикреплены к столу специальными зажимами. Грудь оплела гибкая, но достаточно жесткая металлическая лента.
«Приготовься!» — приказывает Корабль.
Я не перестаю чувствовать несправедливость происходящего. Ну как я могу быть готов к распаду? Я не могу!
Корабль считает: «Десять… девять… восемь… один!»
Первый электрический удар, и у меня возникает ощущение, будто мой мир разлетается в разные стороны; мне кажется, кто-то разрывает что-то мягкое внутри меня — вот что я чувствую.
В голове моей сгущается мрак, и я все забываю. Некоторое время я нахожусь без сознания. В последний момент перед тем, как я вновь обретаю себя, прежде чем все заканчивается и Корабль снова позволяет мне вернуться к своим обязанностям, во мне всплывает воспоминание, одно и то же. Оно приходит не в первый раз. Я вспоминаю отца и то, что он сказал незадолго до смерти: «Когда Корабль говорит „порочные“, он имеет в виду „умнее его“. Существует девяносто восемь других возможностей». Он произнес эти слова очень быстро. Думаю, он знал, что скоро Корабль его убьет. Да, конечно, он должен был знать, должен, потому что в тот момент мне уже почти исполнилось четырнадцать. Когда ему исполнилось четырнадцать, Корабль убил его отца, так что он наверняка все знал.
Вот почему его слова очень важны. Я это знаю, они очень важны. Только я не понимаю, что они означают. Ну, не совсем понимаю.
«Я закончил с тобой!» — говорит Корабль.
Я слезаю со стола. Голова у меня еще болит, и я спрашиваю у Корабля:
— Почему я подвергся распаду на три дня раньше, чем обычно?
Голос Корабля звучит сердито: «Я могу снова подвергнуть тебя распаду!»
Но я знаю, что он не станет этого делать. Должно что-то произойти, и Корабль хочет, чтобы я хорошо себя чувствовал и мои реакции были в норме. Однажды после очередного распада я задал ему какой-то личный вопрос, и он повторил процесс, а когда я пришел в себя, он возился со мной, воспользовавшись своими приборами. Он испугался, что я пострадал. С тех пор он ни разу не подвергал меня этой процедуре два раза подряд. Вот почему я спрашиваю, хотя и понимаю, что вряд ли получу ответ, но я все равно спрашиваю.
«Мне нужно, чтобы ты кое-что починил!»
— Где? — спросил я.
«В запретном отсеке внизу!»
Я изо всех сил стараюсь не улыбнуться. Ведь я знал, что должно произойти нечто необычное, — и вот произошло. Я снова вспомнил слова отца. «Девяносто восемь других возможностей».
Неужели это одна из них?
Я спускаюсь в темноте. В шахте нет света. Корабль говорит, что свет мне не нужен. Но я знаю, это не так. Корабль не хочет, чтобы я смог самостоятельно найти дорогу назад. Ниже мне еще бывать не приходилось.