Черный риелтор, или Квадратные метры жулья
Шрифт:
— Никуда не поеду! Вышвыртивайртеш… К-к-кати-тесь отсюда!
Аркадий посмотрел на существо, когда-то бывшее человеком, подошел к кровати и небрежно щелкнул его по лбу:
— Слышь ты, алконавт хренов. Ты меня уже достал! Закрой свою вонючую хлеборезку и умри!
Боряныч послушно замолк, придав должное значение угрозе авторитетного «сибиряка». Воспользовавшись наступившей паузой, Аркадий обратился к грузчикам с новой просьбой:
— Мужики! Прервитесь на секунду. Вынесите отсюда этого Квазимодо
Услышав последнюю фразу, грузчики весело повиновались. Они бросили мешки, деловито крякнув, взяли диван с Борянычем, лежавшим в позе Будды, и вынесли из комнаты. Откуда-то из коридора донесся его протестующий вопль:
— Куда вы меня понесли? Паразиты! Я Боряныч…
Аркадий оглянулся на Танчуру и резко спросил:
— А ты чего тут стонешь?
— Ну как же мне не стонать? Куда ж я теперь подамся? Где ж мне теперь жить-то? Я на улице околею, как собака! Где же мне спать-то теперь?
— Хочешь поехать вместе с Борянычем в новую квартиру? — поинтересовался Аркадий.
— Очень хочу. Очень! С Борянычем хочу жить.
— Тогда собирай их тряпье в мешки и таскай их к грузовику. Быстро!
— Щас-щас, я все поняла, — кинувшись к мешкам, затараторила Танчура. — Я все сделаю, только возьмите меня с собой на Тверскую. Я все, что хошь, сделаю.
— Прямо на Тверскую, прямо тебя и возьмем, — пошутил Аркадий и обратился к Мите, по-прежнему стоявшему у окна: — А Любка-то где?
— Я отдал ей бутылку с водкой, а она ее взяла и в ванной заперлась.
— Вот черт, — вырвалось у Аркадия, и он направился в ванную. Здесь ему пришлось минут пять с неистовой силой барабанить в дверь и орать: — Люба, открой, пожалуйста. Люба-а-а-а! Откро-о-о-ой! Ну, сука такая! — не выдержал Воскресенский, сделал два шага назад, подпрыгнул и ударил ногой в место расположения внутренней защелки.
Послышался треск, дверь открылась, с грохотом посыпались с полки мелкие предметы. Взору Аркадия представилась следующая картина: Любка лежала в ванной без воды с застывшей улыбкой блаженства на лице. Она была в состоянии глубочайшей прострации, а потому не реагировала на окружающий мир. Пустая бутылка из-под водки каталась по кафельному полу.
Аркадий сплюнул и вышел вон.
Когда грузчик закидывал последний стул из квартиры алкашей в грузовик, Танчура сидела вместе с Борянычем на лавочке около подъезда, трясясь от холода и похмельного синдрома. Она прижалась к мужчине своей мечты, на плечи коего кто-то накинул пальто. Сам он был по-прежнему в одних трусах и майке. На ногах Боряныча красовались старые кирзовые сапоги, а на голову была нахлобучена вязаная Любкина шапка фиолетового цвета. Интеллигент во плоти пялился по сторонам и бубнил одно и то же:
— Ничто так не ориентирует человека на местности, как поиски сортира…
Танчура притиснулась к Борянычу не только для того, чтобы согреться самой, а еще и для того, чтобы поддерживать пьяного, глубоко обожаемого ею мужчину, который мог в любой момент свалиться с лавки. Митя стоял около Алексея и Евгении, охранявших свою кладь.
— Ну что? Это последнее, что нужно грузить? — спросил Алексей, указывая на «сладкую парочку».
— Да, почти, — рассеянно отвечал Митя, томясь ожиданием и моля Бога, чтобы все поскорее закончилось.
Вышедший из подъезда Аркадий сделал шаг в сторону и придержал за собой дверь. В проеме возникла покатая спина одного из грузчиков, который выходил, пятясь задом и держа Любку за ноги. Второй грузчик цепко держал ее под мышками. Они пронесли съеденное алкоголем и одетое в домашний халат тело мимо обалдевших Евгении и Алексея и пришвартовались к грузовику. Затем, словно ожидая дальнейших указаний, посмотрели на Аркадия, стремительно направлявшегося в их сторону, и положили Любку прямо на асфальт.
— Эй-эй, мужики! Давайте грузите ее в кузов! — крикнул на ходу Аркадий.
Грузчики уже примерялись к тому, как бы поудобнее перекинуть Любку через борт, когда из кабины выскочил оживленно жестикулировавший водитель:
— Да вы что?
— А в чем, собственно, проблемы, земляк? — удивился Аркадий.
— А в том, земляк, что я не хочу прав лишаться из-за этой бляди! Мне нельзя людей перевозить в кузове.
— Так кто же узнает-то? Да и какой это человек? — не понимал Аркадий.
— Я сказал нет, и все! Я только месяц назад права получил после лишения. Нет, и все! Ни за какие бабки не повезу! А если она там насмерть замерзнет?
Аркадий глубоко вздохнул и задумался. Вскоре в его глазах появился задорный блеск, и он резко развернулся к водителю и весело сказал:
— Хорошо. Не будем ссориться. Ее мы сами потом привезем. А сейчас еще пару мешков загрузим — и в путь-дорогу. Ребята, несите ее назад в подъезд. А вы, — это уже относилось к Борянычу и Танчуре, находившихся в полной прострации, — ждите нас здесь и никуда не дергайтесь.
Грузчики понесли Любку обратно в подъезд, а Аркадий подошел к Евгении и предложил очень деловито:
— Давайте мы вам поможем занести телевизор, чтобы зря время не тратить.
— Давайте, — обрадовалась меркантильная Женя и криво улыбнулась.
— Ну-ка, давай. Берем, несем, — сказал Аркадий Мите, и друзья потащили коробку в подъезд.
Их сопровождала семейная чета, вытащившая на этот раз в прямом смысле слова лотерейный билет. Им повезло. Наши мошенники старались не связываться с «крутыми» людьми и практиковали свое искусство на тех, кто не мог дать достойный отпор.