Черный 'Робер', я не твой
Шрифт:
– Не может быть. Он совсем свежий. Свежее, чем ты думаешь.
Вовчик посмотрел в зеркало заднего вида. В двадцати шагах позади "ровера" сидела собака грязно-белой масти. В зрачках тлели красные точки - скорее всего, отражения габаритных огней автомобиля. Справа от дороги тянулся глухой кирпичный забор; слева находился "Салон ритуальных услуг". Вовчик улыбнулся при мысли о том, что случится, завались он туда с покойником (или с двумя). Возможно, будет весело, но экспериментировать не стоило.
– Чего лыбишься?
– спросила Ида подозрительно. Он понял, что хотя старуха неплохо держится, ей все же не по себе. Это было написано на ее сморщенном лобике. Она гадала,
Он перегнулся через спинку, расстегнул наручники и открыл дверцу.
– Катись.
– Я тебе лично яйца отрежу и заспиртую на память, - пообещала Ида, неуклюже выбираясь на дорогу. Ее затекшие ноги дрожали. Похоже, она все еще не верила в освобождение и опасалась пули в затылок. Правила предписывали убрать бабульку и зарыть поглубже, однако Вовчик подозревал, что с некоторых пор правила сильно изменились. Здесь Ида представляла для него не большую угрозу, чем бродячая собака, а жизнь старухи, абсолютно беспомощной без ее "мальчиков", стоила еще меньше. Кстати, никакого запаха, кроме аромата кожаных чехлов, он не почуял.
Вовчик включил передачу и медленно поехал дальше, наблюдая за тем, как растворяется в полутьме силуэт Иды. Мамаша торопилась слинять, пока он не передумал. Белый пес, наоборот, потрусил за "ровером". Он не приближался, но оставался в пределах видимости.
Похоже, бармен не обманул. В городе не было ни гостиниц, ни мотелей. Более того - Вовчик не видел гаражей или заправочных станций. Так что за бензином придется ехать на ту единственную, которую он встретил по пути сюда. И до сих пор - ни одной припаркованной или движущейся тачки. Может, тут живут одни "зеленые"? Не надышатся перед смертью чистым воздухом. Впрочем, было не похоже, что все обреченные вернулись к природе.
Он устал. Это не значит, что в случае необходимости он не продержался бы еще пару суток без сна. Но он хотел быть в форме, когда начнется игра. А может, игра УЖЕ началась? От этой мысли становилось как-то не по себе. Дождаться бы утра. С местными обычаями лучше знакомиться при дневном свете...
Смирившись с тем, что придется спать в машине, Вовчик выбирал место для стоянки. Даже с этим были проблемы. Втиснуться на узкий тротуар удавалось только правыми колесами, что создавало дополнительные неудобства. Небольшая площадка перед каким-то кафе, наконец, показалась Вовчику подходящей. Днем здесь, наверное, расставляли столики, которые сейчас пылились под полотняным навесом вместе с перевернутыми пластиковыми стульями.
Вовчик развернул "ровер" капотом к дороге и выключил фары. На стеклянной витрине, оказавшейся слева, можно было прочесть: "Кафе-кондитерская "Сладкая Люся"". Закрывая глаза, Вовчик попытался представить себе эту Люсю. Напрасное занятие; очень скоро он узрел ее во плоти.
* * *
Что-то глухо стукнуло в боковое стекло. Реакция засыпающего Вовчика была мгновенной. Он отклонился, убирая голову с линии возможного удара; рука метнулась за пушкой и остановилась на полпути. По ту сторону стекла возникла розовая фигура. Ее можно было принять за привидение, но только спросонья. "Сладкая и вдобавок пышная", - подумал Вовчик, с удовольствием разглядывая рыхлые телеса и лицо, похожее на ком теста с отверстиями, проделанными штопором. Что поделаешь, он западал на мясистых баб.
Нелепые голубоватые букли, венчавшие голову, выглядели как плохой парик, хотя волосы были настоящими. Ночная рубашка почти не скрывала монументальных форм. Два пухлых кулака забарабанили по стеклу. Вовчик вполне мог представить себе подобный персонаж - например, где-нибудь на тонущей посудине во время шторма, когда одна из пассажирок обнаруживает, что от борта отвалила последняя шлюпка, в которой ей не хватило места, - но, уж конечно, не глубокой ночью в сонном захудалом городке.
– Откройте!
– умоляла "сладкая", растекшись грудью по лобовому стеклу. Еще немного - и она влезла бы на крышку капота. У Вовчика были веские основания полагать, что крышка прогнется. "Ровер" ощутимо покачивался на рессорах. "Танк, а не баба", - вяло заключил Вовчик, проклиная это место, где не было самого элементарного - кроватки в тихой комнатке для одного тихого уставшего человечка.
– Помогите! Откройте!..
– вопила Люська, разевая рот по ту сторону стекла, как аквариумная рыба.
– Прошу вас! Скорее! Еще не поздно...
Вовчик не столько слышал эти назойливые заклинания, сколько читал по губам. Вскоре ему наскучило. Он зевнул и потянулся так, что хрустнули суставы. Потом всключил CD-чейнджер. Он терпеливо ждал, когда толстуха отлипнет от его машины. По-хорошему. Если же нет, Вовчик собирался отучить ее от дурных привычек и вылечить от бессонницы.
Но тут позади "сладкой" появился плюгавенький мужичок - тоже в исподнем, зато вооруженный черенком от лопаты. Не иначе как Люськин супруг. Он подкрался, размахнулся и без предупреждения перетянул свою благоверную поперек спины. Рыхлое лицо исчезло; осталась только огромная распахнутая глотка, в которой можно было разглядеть гланды.
Вовчик снова почти наслаждался, вкушая немое кино. В полутьме кино было почти черно-белым. Вместо тапера лабал какой-то джазовый клоун, которого Вовчик обычно включал во время долгих ночных перегонов, чтобы не заснуть.
А мужичонка, похоже, совсем слетел с рельсов. Черенок замелькал с чудовищной частотой. Люська сползла куда-то вниз, оставив на стекле темные следы.
Вовчик ненавидел, когда пачкали его машину. Тем более кровью. Тем более, что тут не было автомоек.
Он с трудом распахнул дверцу - для этого пришлось отодвинуть стодвадцатикилограммовую тушу в сторону. Мужик был в исступлении и не обращал на него ни малейшего внимания. Черенок врезался в мясо, издавая забавные глухие шлепки. Люська громко и очень эротично стонала. От тяжких телесных повреждений ее надежно защищал толстый жировой слой. Но если тесто может посинеть, это был тот самый случай.
– Я тебе покажу, как убегать, сука!
– приговаривал экзекутор, рыча от удовлетворения.
– Я тебе покажу "спасение"! Я тебе покажу "еще не поздно"! Прикончу, падла! Все равно недолго осталось!..
– Слушай, мужик, может, хватит?
– сказал Вовчик, с отвращением глядя на поцарапанную, а теперь еще и испачканную дверцу. Смазанные отпечатки ладоней тянулись до самого низа.
Драчун сделал паузу и навел на него налитые кровью глазки. Вероятно, он впервые воспринял Вовчика в качестве фрагмента объективной реальности. Затем он пнул "сладкую" ногой.
– Ой!
– сказала Люська. И оргазмически застонала:
– О-о-о!..
– Это ведь мое!
– сказал мужик.
– Что хочу, то и делаю.
Возразить было нечего. Вовчик и сам придерживался подобных принципов. Собственность надо чтить - иначе во что превратится этот и без того испорченный люмпенами мир?..
Снизу раздался какой-то хлюпающий звук. Бродячий пес слизывал кровь с асфальта, подбираясь к Люськиной голове.
– А ну забери свою шавку!
– с угрозой сказал мужик, подготавливая черенок, который он держал, как городошную биту. Без этой деревяшки он был бы для Вовчика смехотворным противником. Но и так не представлял собой ничего серьезного.