Черный скоморох
Шрифт:
– Так, может, это...– Летучий Зен слегка приободрился после слов магистра,—...компенсацию за страдания?
– Изыди,– воскликнул в благородном негодовании Пигал.
Расторопный арлиндец незамедлительно исчез, осознав, видимо, всю нелепость своих притязаний.
– Придется мне навестить червонную даму в замке Крокет,– небрежно бросил князь Тимерийский.
– Вряд ли это будет так уж легко,– покачал головой Семерлинг.
– Доступа туда пока нет,– подтвердил Тимерийский.– Я осмотрел и замок, и окрестности. Кроме стен там еще и мощный магический барьер поставлен. Конечно, можно
– А от кого ты узнал о замке Крокет, человек молодой? – Пигал пропустил выпад князя мимо ушей.
– У каждого свои методы работы, достойнейший.
– От Лилии Садерлендской,– догадался сиринец.– И что она еще тебе рассказала?
– Лилия поведала мне интереснейшую историю о своем предке бароне Силисе Садерлендском.
– И что же тебя в этой истории заинтересовало? – спросил кентавр Семерлинг.– Меня поразил младенец, который не плакал.
– А при чем здесь младенец? – удивился Пигал.
– А при том, что все о нем помнят триста лет.– Князь поднялся с места и слегка поклонился, прощаясь с собеседниками.– Тогда погибло два десятка человек, но люди почему-то помнят о каком-то младенце, который вскоре умер.
Князь Тимерийский больше ничего не добавил к сказанному и вышел из комнаты. Достойнейший Пигал растерянно смотрел ему в спину.
– Он прав,– негромко произнес Семерлинг.– С этим младенцем было связано что-то настолько всех поразившее, что даже через триста лет о нем не забыли.
– Я все-таки не понимаю, зачем князю дамы и их черные камни? – раздраженно запыхтел Пигал Сиринский.– И неужели ему непременно нужно заходить в своих отношениях с ними... так далеко?
– Андрей Тимерийский идет по заданной кем-то программе, и, похоже, он сам иной раз не может объяснить своих поступков.
Конечно, просвещеннейшему Семерлингу удобнее было кивать на заданную кем-то программу, чем на промахи в воспитании. Что, в общем-то, объяснимо, кому же хочется признавать собственные ошибки. Но, по мнению магистра, сиятельный Тимерийский был просто негодяй, причем не по программе, а как раз по воспитанию и образу мыслей. Не моргнув глазом и только для того, чтобы ублажить собственную плоть, он поставил под удар прекрасную девушку, которую подрядился освободить. Ну не подлец он после этого, и при чем тут, скажите, программа?
А взять несчастную Лилию Садерлендскую – мало того что опозорил, так еще и обокрал. И ни тени раскаяния на лице. А та легкость, с которой он убил сегодня человека в саду барона Садерлендского. Тот, правда, был вооружен и угрожал беглецам мечом, но ведь сиятельный даже не заметил, что убил. Отмахнулся, как от назойливого комара.
Кентавр Семерлинг в задумчивости провел ладонью по лицу. То ли собирался с мыслями, то ли отгонял надоедливые и бесплодные, пытаясь сосредоточиться на самом важном.
– И зачем надо было тогда разрушать замок Лорк-Ней? – задумавшись, произнес кентавр.
Достойнейший Пигал, ждавший ответа, но уж никак не вопроса, растерялся. А действительно, зачем? 3амок Лорк-Ней был форпостом на самой границе Светлого круга, но ведь за его разрушением ничего не последовало: не пострадали ни Сирис, ни Ариаль, ни Либия, которые практически остались без прикрытия. Вот бы где жабовидным пщакам и их союзникам-кузнечикам разгуляться. Разумеется, Герои Парры вмешались бы, но ведь сколько было бы тогда жертв. Светлый круг, он ведь только называется Светлым, а разной пакости вроде кикимор с Селы или хрохов с Лиэля здесь хватает. В Темном круге пакости еще больше, во всяком случае, так уверяют все, кому довелось там побывать. А удалось совсем немногим, только таким отчаянным, как кентавр Семерлинг и князь Феликс. Впрочем, просвещеннейший Семерлинг не любит вспоминать о своих приключениях, а князя Феликса уже нет в живых.
– Представь себе, достойнейший магистр, что рядом с твоей планетой вдруг появилось Нечто, способное напугать даже тебя, совсем неробкого жабовидного пщака.
– Спасибо за пщака, просвещеннейший,– обиделся сиринец.
– И это Нечто грозит разрушить все вокруг себя,– рассуждая вслух, продолжил кентавр.
– Но это уже фантазии, дорогой друг, откуда в замке Лорк-Ней это самое Нечто? Уж мы-то с тобой знали князя Феликса как облупленного...
Магистр осекся: именно знал, и именно Пигал Сиринский не раз предупреждал князя, что не следует тащить в свой дом разную дрянь. А Феликс, молодой и беспечный, только смеялся. Вот и досмеялся.
– Но не хочешь же ты сказать, просвещеннейший, что этот Черный скоморох, эта чурка...
– Ты слышал, что сейчас сказал Андрей Тимерийский? – прервал друга Семерлинг.
– Человек молодой много чего наговорил.
– Я имею в виду младенца, который не плакал. Младенцы быстро успокаиваются, когда им в руки попадает забавная игрушка.
– Но почему игрушка?
– А почему нет, достойнейший. Тем более такая забавная, как Черный скоморох. Ведь и маленькому Андрею она страшно нравилась, он все время пытался разгрызть ее едва появившимися зубами.
– Неужели ты думаешь, что этот Силис и эта негодяйка Зеба коснулись Черной плазмы?! – в ужасе отшатнулся магистр.
– Думаю, что не просто коснулись.
– Ты полагаешь, что часть Черной плазмы проникла к нам, трансформировавшись в Черного скомороха?
– Будем надеяться, что это так,– спокойно отозвался Семерлинг.
Спокойствие просвещеннейшего Семерлинга очень не понравилось достойнейшему Пигалу. Шутка сказать – Черная плазма! Тут надо бить в набат, а не бумажки перебирать. А потом, что значат эти слова кентавра: «Будем надеяться». Неужели есть еще более худший вариант? Но об этом варианте магистру даже думать не хотелось, поскольку это был конец всему.
– Черные камни, столь любезные сердцу человека молодого, это тоже осколки плазмы?
– Вероятно,– кивнул Семерлинг.– Наверняка Лорк-Ней разрушил именно Зеил и его соплеменники, они и запрограммировали Андрея на сбор всего, что имеет отношение к Черной плазме.
– Но тогда резонно будет предположить, что кузнечик Зеил охотится именно за Черным скоморохом.
– Очень может быть,– согласился кентавр.
– А тебе не кажется, что следует помешать поединку?
– Нет, достойнейший Пигал, ни в коем случае. Пусть все идет своим чередом. Я думаю, этот поединок прояснит очень многое, если не все.