Чёрный стерх
Шрифт:
– И славненько, - подхватил Лысый.
– И не надо. Быстро вспомни, где зеркало обронил, и домой, к дяде и тете.
– А дядя?!
– закричал Аршак, ужасаясь догадке.
– Дядя - тоже он?
– В какой-то мере, - осклабился Лысый.
– Но самое интересное: ты тоже - он, хотя еще об этом не подозреваешь!
Аршак внимательно посмотрел на самодовольно крутящего ус Кошкодава-Ракоеда.
– Ладно, - сказал Аршак.
– Если я помогу найти зеркало, если вы меня не обманете, если я вернусь... Но я же могу все рассказать о нас!
Кошкодав-Ракоед мелко хихикнул
– Однажды ты попытался учинить нечто подобное. Но взамен одного стекла ты получил другое, - с этими словами Лысый нагнулся и поднял с земли трубчатый обломок шприца.
– Тебя нашли в парке. Санитары долго ругались, укладывая тебя в спецмашину, молодой жалел, а старый выказал свое неудовольствие, пожелав тебе, а также и тебе подобным, к коим причислил молодого санитара, скорее попередохнуть. Тебя с трудом откачали, и это, сам понимаешь, веры к твоим словам не прибавило. Впрочем, буду откровенным, дело тогда чуть не сладилось, но тебя опять подвела память. Как, кстати, и в нынешнем заходе. Немотивированные поступки...
– Болтаешь!
– рявкнул Кошкодав.
Лысый подумал и согласился.
– На этот раз ты прав, усатенький.
Аршак с трудом поднял ноющее тело и, превозмогая боль в суставах, сделал шаг, другой... Когда обернулся, то увидел, что Кошкодав-Ракоед и Лысый бурно спорят, не обращая на него внимания. Он побрел куда глаза глядят, петляя между обломками стен, обходя провалы и догорающие ошметья. Слабо удивился тому, что от большого замка осталась сущая труха.
Отойдя метров на двести, он наступил на железяку, пригляделся и обнаружил, что это небольшой пистолет с удобной, прямо по его ладони рукояткой. Быстро сунул его за пазуху и огляделся.
Они продолжали спорить, размахивали руками, Лысый даже подпрыгивал на месте. Подойти и разрядить обойму? Толку! Опять все кончится конфузом.
"Пусть себе ругаются", равнодушно подумал Аршак.
Но они не ругались.
– Только не смотри в его сторону, ради всех воплощений, не смотри, - тихо заклинал Лысый.
– Вот он уже подходит к рельсу, подошел, сейчас споткнется... Есть! Стоит, правильно, теперь проверяет, не выронил ли из-за пазухи ствол, идет к кирпичной груде...
– Время!
– зарычал Кошкодав-Ракоед.
– Вперед...
– Не спеши, успеваем. Здесь он всегда проходил чисто. Спугнешь растопчу! За всех, сволочь усатая, будешь ответ держать! Ага, пошел, пошел, огибает, исчез за кучей, сейчас увидит провал...
Аршак увидел провал. Потолок коридора обвалился, и перед ним темнела длинная яма с ровными краями. Аршак прошел вдоль нее, потом вдруг замер и лег на битый кирпич. Он смотрел вниз и боялся поверить своим глазам. Провал заканчивался квадратной дверью! Над ней громоздились обломки бетона, скрученная арматура, а на остром штыре тяжело раскачивалось чучело медведя с подносом в лапах.
Аршак спрыгнул вниз и пнул изо всей силы в дверь.
Подвал уцелел. Сверху уже не капала, а довольно сильно лила вода. Шипел пар. Лампочка не горела, но было светло - пролом, сквозь который он выбрался вечность тому назад, ярко светился. Аршак осторожно пробрался к нему, глянул: склон, зелень, внизу шумит море, и чья-то грациозная фигурка медленно кружится в беззвучном танце на желтом песке...
Он отпрянул и наступил на обрезок арматуры. Поднял и вздохнул. С помощью этого ржавого инструмента не так давно он прорвался туда, где море, пляж и все остальное, что ему причиталось.
Выход должен быть здесь в подвале.
Дождь с потолка усилился, вода стояла уже по щиколотку.
Аршак подбежал к стене и ударил. Глухо звякнув, железяка выпала из пальцев. Подув на ободранную кожу, он нашарил ее в воде, поднял и поплелся к стене напротив. Дождь превратился в ливень, вода подбиралась к поясу.
Удар! И рука уходит в стену...
Дождь лил и хлестал со всех сторон. Аршаку показалось, что он все еще в подвале и завяз в нем намертво, вода поднимается и скоро задушит его. Но вот сквозь истончающуюся пелену дождя он разглядел девятиэтажную коробку дядиного дома, детский городок и нашлепку автобусной остановки.
В Москве еще ночь.
Он стоял, прижавшись к монументальной стене, что возвышалась напротив дядиных окон. Может, все это померещилось ему здесь, у стены, и ничего на самом деле не было? Ну, по терял сознание, его никто не заметил, а дождь привел в чувство. Просто заболел, резко подскочила температура, начался бред... Надо скорее бежать в дом!
Но он не мог сделать первый шаг. Ему было страшно. Он не знал, чего боится больше - не застать дядю дома или наоборот? Вдруг войдет он в дом и увидит, как дядя спокойненько пьет чай или лается с тетей? Вот это почему-то пугало больше всего. Тогда придется всю жизнь гадать, какой дядя остался там, а какой здесь? И если вдруг некто, очень похожий на дядю и ничем неотличимый от дяди, действительно окажется дома, то он, Аршак, навсегда усомнится во всех, даже в матери. Кто знает, где она крутит педали? И где крутит педали он, Аршак?..
Дождь иссяк. Ветер мгновенно разогнал тучи, в лужах многократно высветилась луна.
Издалека послышался рев моторов. Вдоль стены промчались мотоциклисты и круто развернувшись, затормозили. Десяток крепких парней и двоюродная сестра Клара составили машины в многолучевую звезду.
– Ты почему ночью не спишь, родственник?
– весело спросила Клара.
Аршак пожал плечами, сделав на лице что-то вроде улыбки.
– Без своей тусовки все в лом?
Не отвечая, Аршак побежал к мосткам. Клара присела перед мотоциклом и озабоченно подергала проводок.
Прямо в одежде Аршак бухнулся в воду, упал на колени и, по горло в белых хлопьях, стал шарить по склизкому дну.
Стекло нашлось сразу. Выскочил из воды, сбросил мокрые кроссовки и побрел к ночным мотоциклистам. Навязчивая мысль о том, что надо куда-то спешить, не шла из головы. Осколок аэндорского зеркала он крепко зажал в кулаке.
Подошел к Кларе. Скрипачка сосредоточенно разглядывала свечу. Вкрутила на место и, хмыкнув, уселась на машину.
Аршак мучительно, до головной боли пытался вспомнить какие-то важные слова, но перед ним всплывало только идиотски-блаженное лицо дяди - "выпусти птицу, выпусти птицу..." И он вспомнил все!