Черный свет

Миронов Вячеслав Николаевич

Посмотрел на часы, прошло три минуты. Выстрела не было. Вошел в комнату. Он сидел, весь выжатый как лимон. На столе лежалее го блестящий пистолет. Куртка на нем была темная от пота. Контраст. Темная куртка. Волосы на голове слиплись и бесформенным куском свисали, закрывая левое ухо, но он не обращал на это внимание, лысина блестела. Блестел и хромированный, отполированный пистолет на столе. Рядом же лежала и зажигалка блескучая. И часы, по браслету которого стекал пот, тоже блестели. Все у него блестело. А толку-то. Блескучее дерьмо.

Он поднял голову.

– Помоги.
– взгляд был затравлен.

– Не могу. Я слово дал. Живи.

– И что теперь мне делать-то, а, полковник?
– голос теперь у него без пафоса, растерянный, просящий.

– Что хочешь. Бери людей, уходи. Воюй дальше. Строй новую Россию. Если веришь. Не знаю, если у американцев из доверия не выйдешь. Мне все равно. Я пощадил русских солдат и тебя... Извини, язык не поворачивается назвать тебя русским офицером. Потому что вы хоть и суки, но наши. Свои. Русские. Если тебе это хоть о чем-то говорит. Все остальное для меня мало играет значение. Иди, космополит.
– я кивнул на выход.

Тем временем всех собрали пленных снова.

– И куда я?

– Да, иди куда хочешь, Дробин! Иди на хрен, в пень старый, в баню, в Караганду... Сам знаешь куда я могу тебя отправить. Ступай. Больше такого шанса я тебе не дам. Я в гражданскую войну не играю. Я воюю. Так и передай своим хозяевам. Оккупантов в плен не беру, а в своих стараюсь не стрелять, только в порядке самообороны. Понятно?

Он уныло кивнул, и поплелся на выход. На столе остался пистолет и зажигалка.

– ты из пистолета патрон-то вытащи, и забери с собой, да, и зажигалку не забудь.

Он передернул затвор, патрон выскочил, упал на стол, и с глухим звуком покатился по нему, упал на пол. Зажигалку он катнул по столу в мою сторону.

– Вам. На память.

– Спасибо. Чужие трофеи не беру. Они тебе кровью же достались.

– да, это. Мы ювелирный магазин экспроприировали, когда там повстанцев искали. Вот... оставил себе на память.

– Вот и оставь себе на память. Мне такая память ни к чему.
– я был брезглив - По старинке -- спичками. В поле так надежнее.

Он подобрал зажигалку, пистолет свой блестящий спрятал в кобуру, вышел мимо меня. Пошел к своим подчиненным. Я пошел в "штабную избу". Пока шел, то понял, что все такие мелкие акции, пусть и скоординированные, не могут принести значительного урона. Нужны четкие скоординированные действия. Так американцы и другие оккупационные силы будут формировать части из граждан России и бросать их в бой. И будут биться за их власть сограждане. Нельзя так. Так нельзя!

Возле ограды курил Миненко, улыбка у него была искренняя.

– А, Дробин! Ты-то мне и нужен, мил человек! Очень нужен! На!
– он протянул ему гарнитуру от американской радиостанции. А твои работодатели требуют тебя. Радист уже устал брехать, что с инструкторами углубился в лес, а там перепад высот и связи нет. И, подумай, может, есть какая фраза условная у вас там. И ты это... Не шали, я не Николай Владимирович, слово тебе не давал.

Миненко поднял автомат на уровень груди.

Дробин сделал шаг вперед. Уперся грудью. Спокойно, без истерики в голосе сказал Ивану:

– Стреляй!

Иван выдержал взгляд.

– Вызывай своих "орлов"!

Тот взял гарнитуру.

Иван протянул мне точно такую же станцию чтобы мы могли слышать переговоры.

Вздохнул пленный подполковник, оттер пот со лба, начал вызывать:

– "Гнездо"! Я - "Орел-1", на связь!

– Я--"Гнездо"! У вас все в порядке?

– Орлы летят на Север!
– ответил Дробин.

У Ивана улыбка стала шире плеч, казалось, еще немного и он готов был взорваться от душившего смеха.

– Уф.
– послышался голос в наушниках.
– Слава Богу, а то мы тут начали формировать колонну в подмогу и авиацию заказывать. Что так долго?

– Ходили, искали. Пусто. Нет здесь никого, только несколько старух. Перепугали их до смерти. Облажались агенты.

– Да, они постоянно лажаются. Где инструктора?

– Любуются красотами русского леса. Ходил я с ними, искали лежки партизан. Все чисто, они же упрямые, вот дальше и ушли.

– Когда на базу?

– Думаю, что через час-полтора. Сейчас пообедаем, американцев дождемся и сворачиваемся.

– Понятно. Связь следующая через час.

– Принял. У нас там все в порядке?

– Да, две группы ушли, но тоже доложились, что "пустышка". Людей в холостую гоняем. Ладно, все, я сам обедать пошел.

– Счастливо.
– Дробин старался быть невозмутимым, но было видно, что пот течет сильнее.

Он отдал гарнитуру. Вопросительно посмотрел на нас.

– А какой пароль ты должен сказать, если все пошло не так?
– поинтересовался я.

– У нас все олрайт.

– Понятно.
– я кивнул.

Иван Николаевич, все время пока говорил Дробин, принюхивался к нему.

Когда тот закончил общаться со своими командирами, посмотрел на меня недоуменно.

– Николай Владимирович, ты, что его казенным спиртом угощал?

– Угощал.
– подтвердил я.

– Ну, товарищ полковник, так на всех гадов спирта не напасешься! Ежели ты всякую встречную поперечную шваль будешь спиртом поить, то так и нам ничего не достанется! Спирт - это святое! Пусть его там вонючим виски поят. Или как там они его называют? Скотч? Вот пусть и жуют по очереди кусок липкой ленты. Тьфу! А наш спирт рот не разевают!