«Черный Ворон»
Шрифт:
Они втащили его в кухню, зажимая рот, поставили на колени туда, где только что стояла его жена. Все повторилось... Но и дед не сказал им, где спрятано золото, тоже твердил, что ничего не привез сын.
Они ждали прихода средних Никитиных. Ланковский засомневался:
— Может, и вправду ничего не привез мужик?
Юзеф хищно прищурился:
— Ну, нет! Чтоб из Бодайбо, да без золотишка! Никогда не поверю... Может, сын втихаря от родителей припрятал золото... Но что нет его — ни за что не поверю!
Сергей с Валентиной пришли поздно. Женщина прошла во двор, а он
— Баба-то послабее будет... — шепнул Юзеф Владиславу.
Валентина тоже клялась, что никакого золота у них нет. В страхе косилась на финку, лила слезы по убитым... В комнате заплакал ребенок. Юзеф ушел туда и возвратился с дитем.
— Ну, говори, сучка, где золото, не то... — он указал глазами на плачущую девочку.
Валентина без сознания повалилась на пол.
Григорий писал показания Ланковского и чувствовал, как холодная злость заливает его, видел, как сузились глаза Роденкова, побелели и сжались в тонкую ниточку его губы. Когда Ланковский снова начал клясться, что он не убивал, что все это — Юзеф, Федор Герасимович ударил кулаком по столу:
— Хватит!! — и обернулся к стоящему у двери милиционеру. — Уведи... — Рука его непроизвольно сжала рукоятку нагана, он крикнул: — Ну, быстрее!
Шумско-Холмского взяли через два дня в вагоне поезда, когда он возвращался из Черемхово домой. После очной ставки с Ланковским и женой он пытался симулировать сумасшествие, но это не помогло: оба были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу, и в кассации им было отказано.
Дело второе: КОМАНДИРОВКА ДЛИНОЮ В ГОД
В тридцатых годах в органах НКВД существовал экономический отдел — ЭКО, прародитель теперешнего ОБХСС. И однажды Григория вызвали на его заседание. Еще большей неожиданностью было то, что его представили руководству ЭКО.
— У молодого человека прирожденный талант сыщика — так его рекомендовал мне Роденков, — сказал старший оперуполномоченный Ананьин.
— Что ж, Федору Герасимовичу можно верить, — откликнулся начальник отдела, — он прекрасно разбирается в людях.
В то время на золотых приисках северных районов области работали не только государственные артели, но и вольные, старательские. И вокруг приисков осело множество подпольных скупщиков золота. Частенько драгоценный металл уплывал на сторону, в руки спекулянтов, валютчиков, зубных техников. Задачей ЭКО было выявлять такие каналы, отыскивать похищенное самородное и россыпное золото, изымать его. Задача сложная, требующая напряжения всех сил, потому-то и обратилось руководство ЭКО в уголовный розыск за помощью. Четверых молодых работников направил на помощь ЭКО уголовный розыск, и среди них был Григорий Трояновский.
В Киренске начальник оперативного сектора Плоткин ввел в курс дела:
— Район у нас обширный, — говорил он, — в него входят Корейский, Усть-Кутский, Казачинско-Ленский и часть Бодайбинского района. Так что от безделья страдать не будем. Учти, скупщики — бестии хитрые, товар прячут так,
И — крещение.
— Сейчас к тебе приведут женщину, доставили ее из Усть-Кута, — сказал Трояновскому Плоткин. — Дело сложное. Однажды, это было еще месяца три назад, у них остановились ночевать золотоискатели. Везли мужики с собой мешочек с золотым песком. Пока спали — мешочек исчез. Конечно, заявили куда следует. Делали у хозяев несколько раз обыск, и все впустую. А золото есть, нутром чую! Муж женщины вскоре после этого утонул на рыбалке, мы проверяли: обычный несчастный случай, никакого криминала. Так вот, допроси ее так, чтобы отдала она тебе золотишко. В Усть-Куте наш уполномоченный сколько ни бился с нею — ничего не смог выпытать.
Плоткин ушел, а через несколько минут в комнату ввели женщину. От удивления Трояновский даже слегка привстал на стуле: хорошо одетая, с симпатичным круглым лицом и карими ласковыми глазами, она никак не походила на преступницу.
Григорий пригласил ее присесть, внимательно посмотрел на женщину, заговорил:
— Так вот вы какая!
— Какая! — ревниво вскинулась женщина.
— По-моему, порядочная женщина. И такое дело на себя вешаете! Вы же знаете, если вернете золото — вас сразу же отпустят, мы имеем право не привлекать тех, кто чистосердечно раскаялся и вернул похищенный металл государству. Да... Увидел бы вас на улице — никогда бы про вас такого не подумал...
К его удивлению, женщина заплакала.
— Ну, что же вы? Зачем плакать-то? Никто вас здесь не обидит! Вот выпейте-ка, — подал он ей стакан воды.
Она отстранила его руку, утерла глаза кружевным платочком, со вздохом сказала:
— Присылайте своих людей, отдам. Только не крали мы это золото, ей-богу не крали! Сами они его в снег выронили. Когда муж по весне погиб, стала я двор прибирать и наткнулась на мешочек этот кожаный...
— Что же вы... Почему в Усть-Куте не отдали? Не возили бы вас сюда. А дома, верно, хозяйство осталось, куры там, поросенок...
— Соседка присматривает... А не отдала там потому, что начальник ваш тамошний кричал на меня, угрожал... Ну, я назло ему... В общем, присылайте людей, отдам все. Мне оно ни к чему.
Женщина не только отдала золото, но еще и письмо Трояновскому написала: «Спасибо вам, товарищ начальник, за доброту вашу. Хочется мне за это отблагодарить вас. Есть у нас в поселке мужик, Вольпин фамилия. Зубной техник. Он часто золотишко у мужиков скупает, прячет его в дровянике под поленницей...»
Трояновский показал письмо Плоткину.
— Ну, что ж, — ответил тот, — коли ты самостоятельно вышел на это дело — тебе его и завершать. Бери коня, езжай в Усть-Кут.
Вольпин запирался:
— Нет у меня никакого золота. Откуда оно?
Тогда Трояновский решил прекратить эту игру. Следующий вопрос заставил Вольпина побледнеть.
— Ну, а в дровянике, под поленницей, что прячете?
Зубной техник едва выдавил:
— Н-ни-че-го н-не прячу...
— Смотрите, если сейчас найдем — вам же хуже будет. Лучше добровольно признайтесь и сдайте золото.