Черный ящик

Коннелли Майкл

– Вероятно, мне следовало попросить у тебя разрешения, – сказал он. – Прости. Но я не знал заранее, останется ли у меня время для встречи с ним. Со всеми этими бюджетными сокращениями нам больше не позволяют двухдневных поездок с ночевкой. Нужно все сделать за один день, и потому не было никакой уверенности…

– Как он выглядит?

В вопросе отчетливо прозвучала материнская тревога за сына.

– По-моему, совсем неплохо. Я спросил, все ли у него в порядке, и он ответил, что да, все в норме. Мне не бросилось в глаза ничего, что могло бы вызвать беспокойство. Честное слово,

Ханна.

Ее сын вынужден обитать в таком месте, где ты становился либо хищником, либо добычей. А парень не отличался физической мощью. Он даже изнасиловал свою жертву, подсыпав ей снотворное, а не взяв силой. В тюрьме об этом узнали. Его презирали и по любому поводу пытались унизить. Ханна не раз жаловалась Босху.

– Послушай, нам не обязательно продолжать этот разговор, – сказал он. – Я просто хотел, чтобы ты знала. Ничто не планировалось заранее. У меня осталось немного времени, я попросил о свидании, и мне его быстро организовали.

Она ответила не сразу, но потом заговорила порывисто и нервно:

– Нет, мы продолжим этот разговор, раз уж ты его начал. Я хочу знать обо всем, что он сказал, обо всем, что ты заметил. Он – мой сын, Гарри. Что бы он ни совершил, для меня он остается сыном.

Босх кивнул.

– Он просил передать, что очень тебя любит.

Глава пятая

Когда Босх вернулся с обеда, в помещении отдела нераскрытых преступлений уже вовсю кипела работа. Черная коробка стояла на столе, где он ее и оставил, а за вторым столом в одной с ним кабинке расположился его напарник, бегло стучавший по клавишам компьютера.

– Как жизнь, Гарри?

– Продолжается.

Босх сел на свое место, ожидая, что Чу заговорит о его дне рождения, но тот ничего не сказал. Мебель в их кабинке была расставлена так, что они работали, сидя спиной друг к другу. В старом здании «Паркер-центра», где фактически прошла вся профессиональная жизнь Босха, напарникам приходилось сидеть лицом к лицу. Новая организация пришлась ему по душе, хотя бы иногда создавая иллюзию уединения.

– Что в коробке? – донесся сзади голос Чу.

– Уличные карточки на «Роллинг-Сикстиз». Приходится цепляться за любую соломинку и надеяться на везение.

– Тогда удачи тебе.

Будучи напарниками, они занимались одними и теми же делами, но поначалу распределяли их между собой, объединяя усилия, только когда приходило время решительных действий вроде обысков и допросов подозреваемых. На аресты тоже никто не выезжал один. Подобным образом каждый брал на себя примерно равную долю работ, а по понедельникам за чашкой кофе они делились информацией о расследуемых делах. Но о результатах посещения Сан-Квентина Босх проинформировал Чу сразу по возвращении из Сан-Франциско.

Босх снова открыл коробку и со вздохом уставился на толстые пачки карточек уличных допросов. Если тщательно их просматривать, на это уйдет не только остаток дня, но и весь вечер. При необходимости Босх был готов к такой работе, но сказывался нетерпеливый характер. Он вытащил первую связку, размерами напоминавшую небольшой кирпич, бегло изучил ее и убедился, что карточки располагались в хронологическом порядке за все четыре года, обозначенные на коробке.

И он посчитал логичным сосредоточить поначалу внимание на документах, датированных годом убийства Аннеке Йесперсен. Отложив в сторону карточки за 1992 год, Босх принялся за чтение.

На усвоение основной информации каждого протокола у него уходило не более десяти секунд. Имена, клички, адреса, номера водительских прав и прочие детали. Но патрульный часто заносил сюда же имена других персонажей, попадавших в поле зрения, только потому, что те сопровождали подозреваемого во время уличного допроса. Поэтому некоторые имена встретились Босху не один раз – то в качестве самого допрашиваемого, то как попутчики оного.

Если место проведения допроса или домашний адрес подозреваемого вызывали у Босха интерес, он сверялся с атласом городских улиц, где прежде отметил точки вероятных убийств, совершенных с помощью «Беретты-92». Прежде всего он искал адреса, наиболее близкие к местам преступлений. Их он выделил несколько, но связь оказалась в большинстве случаев слишком очевидной. Два убийства были совершены на перекрестках, где почти постоянно шла оживленная розничная торговля наркотиками. Понятно, что патрульные и офицеры отдела УБ часто проводили свои уличные допросы именно в таких местах.

И только после двух часов напряженного труда, когда уже начало сводить мышцы шеи и спины от монотонно повторяемых движений, Босх наткнулся на нечто произведшее на него эффект удара током. Девятого февраля 1992 года был заполнен протокол уличного допроса на подростка, описанного как БГ, или «бейби-гангстер»^[9], из «Роллинг-Сикстиз», которого патруль остановил на углу Флоренс и Креншо, заподозрив в соучастии в грабеже. На его водительском удостоверении значилось имя Чарльза Уильяма Уошберна. В протоколе к тому же указывалась кличка: Мелкий-2. Он был действительно мелковат для своих шестнадцати лет, имея рост в пять футов и три дюйма. Но при этом на левом бицепсе уже успел обзавестись фирменной татуировкой «Роллинг-Сикстиз» – изображением могильной плиты с цифрой «60», что символизировало верность банде до гробовой доски. Но внимание Босха привлекло не это, а домашний адрес, переписанный полицейским с его прав. Чарльз Мелкий-2 Уошберн проживал на Западной Шестьдесят шестой улице, и, взглянув на карту, Босх обнаружил, что это один из домов, задние дворы которых выходят в проулок, где убили Аннеке Йесперсен.

Босх никогда не работал в подразделениях по борьбе с уличным бандитизмом, но ему приходилось расследовать совершенные бандами преступления. Он знал, что такое «бейби-гангстер». Как правило, это звание присваивали совсем еще мальчишкам, которых готовились принять в полноценные члены банды, но для начала подвергали обряду инициации. Членство в банде требовалось заслужить, доказав свою преданность каким-либо поступком, связанным с насилием, а порой и с убийством. Любой, за кем уже числилась «мокруха», получал вожделенный статус вне очереди.

Босх откинулся в кресле, пытаясь немного размять затекшие мышцы. Теперь все его мысли занимал Чарльз Уошберн. В 1992 году он был как раз таким юнцом, искавшим возможности доказать, что достоин приема в банду. И менее чем через три месяца после того, как полицейские остановили и допросили его на углу Флоренс и Креншо, в этом районе вспыхивают массовые беспорядки, а фотожурналистку кто-то в упор расстреливает в проулке позади его дома.

Слишком странное совпадение, чтобы так просто от него отмахнуться. Он потянулся за папкой с делом об убийстве, которую двадцать лет назад завели сотрудники особого подразделения, расследовавшего преступления, совершенные во время беспорядков.