Черти-Ангелы Натальи Викторовны
Шрифт:
– Ни тенёчка, ни пенёчка, повторяю для особо одаренных! И я, как дура, стою, жарюсь, жду у моря погоды. Потом думаю, пойду за дом, там хоть деревья.
– Тенёчек, пенёчек.
– Ага! – согласилась подруга и хихикнула. – Ну ты и язва, Наташ! Не перебивай!
– Слушай, а зачем ты ждала? Я бы ушла.
– Уйти? Да ты чё? Оставить все как есть, без последствий? Мать, ну, ты даёшь! А как же скандал? Как же кактус между кроватями? Нет, это не по мне! Товарищ должен знать, что думают о нем соратники по партии!
Конечно, куда ж без этого! Разборки на потом – точно не по Алинке.
– И чего ты дождалась?
– А вот тут-то самое интересное.
«4 мая 1989г.
Привет,
Приходила Алина. Она рассталась с Артёмом. Как оказалось, за гитарой пряталось сердце предателя. Алина случайно подслушала его разговор с родителями. Она ему не подходит, видите ли. Потому что а) порядочные девочки в гости к мальчикам не ходят, когда его родителей нет дома; б) порядочные девочки не носят таких коротких юбок, как у прости-господи; в) порядочные девочки учатся сами и не мешают другим. А у Артёма поступление в РИИЖТ на носу. И вообще, порядочные девочки многое чего не делают, из того, что сделала Алинка. Вот так».
Я отвлеклась от тетради, вспоминая визит подруги.
– И чего ты дождалась?
– А вот тут-то самое интересное. Оказывается, порядочные девочки на конфеты не накидываются, как с голодного края и и по основаниям без спроса не шарят, чужие сервизы не берут. При том, дорогая телепередача, что мальчик сам сервиз достал!
Алинка фыркнула.
– Окна у них выходят на ту сторону, где я, как пасочка, на пенёчке сидела, прикинь? Всё-всё слышно в форточку. В открытую. Ещё я услышала, что ему, Артёмке, моему ненаглядному, надо к поступлению готовиться, «а не по девкам бегать»! Я – девка!!! – у подруги аж голос зазвенел от обиды и слезы на глазах выступили. – Как будто я шваль какая уличная, а он меня снял и в дом притащил!
– Так и сказала?! – ужаснулась я.
– Ну! Тоже мне, интеллигентка-дачница! Она ему говорила гадости про меня, а он ей ни слова, ни полслова против не сказал, понимаешь? Я так надеялась! Мог бы сказать, что я не девка, хотя бы, не говоря уже о том, что я – его девушка, а он… Да если б моя мать так на него пёрла, я бы грудью на его защиту встала, не то, что этот трус и предатель! Кранты! Развод и девичья фамилия, расстались и забыли! – подруга рубила ладонью по воздуху—точку ставила. – Если предал в малом – предаст и в главном! Видела бы ты его рожу, когда я высказала Кирсанову всё, что думаю о нём и его мамочке! Вышел ко мне, как ни в чём не бывало, а вот хренушки ему! – Алинка скрутила дули и ткнула их в окно, как будто в него Артём заглядывал.
Она соскочила с дивана и сделала круг по комнате в возбуждении. Остановилась посередине и пропела, приплясывая:
– Шла по лесу я домой,
Увязался чёрт за мной.
Думала – мужчина,
Что за чертовщина!
– Повернула я домой,
Снова чёрт идёт за мной,
Плюнула на плешь ему
И послала к лешему! – пропели хором последнюю строчку частушки из любимого мультика. Я присоединилась к танцу подружки. Как всегда неуклюже: спотыкнулась о табуретку, завалилась на диван, Алинка сверху. Минут десять, наверное, хохотали.
«А потом мы чуть сами не поругались!Я терпеть ненавижу, когда она такая. Колбаса деловая. Когда Донской называет курятником, а Антона…»
Алинка села напротив меня и хлопнула в ладоши:
– Так! Теперь я девушка свободная, так что вперёд, кривые ноги, на поиски нового счастья!
«Плужок! Сама она – плужок! Конечно, в курсе моих дел, Алина Дневник! Но о последних душевных переменах я не спешу её уведомить. Ты ж знаешь: она сразу оживится и возьмёт устройство моего личного счастья в свои крепкие ручки.Что поделать, если Алинка с детсадика обожает сватовские дела: все эти интриги, записочки, знакомства, примирения поссорившихся влюблённых. В общем, любит вовсю участвовать в нашей личной жизни. Считает себя непревзойденным спецом по любовной части.
Остаётся только смириться, сам понимаешь. Сопротивление бесполезно. Легче умолчать, чем потом удержать от вмешательства. При этом она утверждает, что устраивать нашу личную жизнь – тяжкий крест, который придется нести Алинке до конца дней своих. Как тебе этот финт ушами, Дневник?», – я улыбнулась и дописала: «Но всё же более преданной, искренней девчонки мы не знаем, не смотря некоторую бесцеремонность. У каждого свои недостатки, у кого из нет?» – пожала я плечами.
И я как бы не против, с одной стороны, даже как бы и не возражаю, а с другой стороны – уж очень напористо она это сделает, и с третьей – всё та же дурацкая гордость: что я сама не справлюсь, что ли?
«Ой, ладно. Не о том я думаю, ты прав, Дневичок. Ещё успею рассказать Алинке. Тут другое: надо решиться донести до всех мысль, которую, наконец, я додумала. Что не пойду в технарь ни на какую гальванику, а остаюсь в 9 классе. Папе без разницы, я знаю. Да и брату тоже. А вот Машка, жена его, будет визжать как резанная. И ногами топотать. Не видать мне обещанных «саламандров» и новых джинсов. Ну, и пофиг. Сама пусть в них ходит. И выпрыгивает, из кроссовок да штанов, потому что не тот размерчик, ха! Или пусть продаст на толчке – мне всё равно. Не подкупит! Не хочу уходить из школы, только потому, что надо скорее на ноги становится, профессию получать и деньги зарабатывать, при таком отце. Не хочу! Так что пусть орёт, сколько влезет. И отец у меня нормальный!
Главное, что дядя Миша поймёт. Не будет ругаться, хотя это в его техникум я не хочу идти. И тётя Наташа поймёт. Вот им труднее рассказать. И ещё Валечке, но той – что пойду не в гуманитарный класс, а в математический. Представляю её лицо. Почему-то она уверена, что журфак – это моё. А мне эта литература и русский вместе с ней уже в печёнках сидят. И вообще, вся наша компаша к Макарычу идёт, а я чё – рыжая?», – я вздохнула. Блин, как же ж мне им всем во всём признаться? И когда?
Май катился к закату румяный колобком. Дни, словно кони в яблоках летели, не касаясь мостовой. Не успели оглянуться – здравствуй, последний звонок! А за неделю до него в школе случилось сразу два ЧП. Первое: кто-то плюнул на зеркальную стену в актовом зале, предмет зависти других образовательных заведений. Себе на беду поблизости ошивался 8-Б класс: у нас была информатика, кабинет которой как раз и находился ближе всех к несчастным зеркалам. Присутствующих в тот злополучный день восьмиклассников заставили писать объяснительные, кто, где, как проводил перемены и с кем. Целое расследование! Наши доморощенные остряки-самоучки, личности с живеньким характером, в ответ выпустили «боевой листок». Осветили в нем событие с зеркалом. Ну и другими историями разбавили своеобразную стенгазету 8-Б.