Чертова дюжина Путина. Хроника последних лет
Шрифт:
В исламском фундаментализме, да и в любом самом умеренном течении ислама присутствует иррациональный страх перед витальной силой женщины, перед ее чувственностью, ее сексуальностью. Не мальчик для битья, пресловутый дядя
Сэм, а женщина — вот настоящий Сатана номер один для правоверного исламиста.
Этот комплекс страха женщины, страха жизни характерен не только для ислама — он явно просматривается и в иудео-христианской традиции. Но христианская Европа прошла через серию сексуальных революций (самой мощной из которых было Возрождение), обломав рога своим католическим аятоллам
Здесь мы затрагиваем тему для сотен монографий и тысяч диссертаций. Зигмунду Фрейду принадлежит ряд гениальных прозрений. Но он неверно выбрал точку отсчета психоистории человечества. По Фрейду это был бунт молодых самцов, убивших вожака племени, овладевших гаремом самок и с тех пор в бесконечных поколениях страдающих комплексом Эдипа. Но подобное событие не могло быть одномоментным. Это скорее тривиальная непрерывная смена поколений. Спор хозяйствующих субъектов, как сказал бы наш президент.
Действительно фундаментальным для формирования человеческого коллективного бессознательного было гораздо более раннее (на несколько тысячелетий) событие — превращение женщин, правивших миром, в гарем самок, свержение матриархата взбунтовавшимися самцами.
Оттуда идет история психоза Homo Sapiens’a. Это покруче, чем убийство отца. Это было убийством Бога, потому что женщина, дающая жизнь, была первым богом человечества.
С тех пор подсознательно ощущающий свою вину и ущербность массовый самец стремится максимально унизить и ограничить женщину во всех ее проявлениях. Создатель психоанализа не смог проанализировать самый глубинный комплекс современного человека по той простой причине, что он, видимо, сам им в известной степени страдал.
Мы должны быть благодарны господам исламским радикалам за то, что своим доходящим до запредельной дикости проявлением этого комплекса они помогают поставить диагноз человечеству. Сегодняшнее буйство исламского мира — это отчаянная попытка массового самца остановить начавшееся с Возрождения возвращение и восхождение человечества к великой женственности.
Сегодня их «оскорбляют» датские карикатуры. И при этом почему-то совершенно не оскорбляют совершаемые во имя их пророка массовые убийства невинных людей. Наоборот, мусульманская улица обычно приветствует их бурными гуляниями.
Завтра исламофашисты обязательно заявят, что их оскорбляют открытые лица европейских женщин. И жалкие европейские политики из соображений политкорректности, мультикультурности и электоральной целесообразности станут натягивать паранджу на своих жен и любовниц.
Некоторые христианские авторы (как на Западе, так и у нас в России), остро чувствующие угрозу агрессивного исламского фундаментализма, полагают, что сбить его можно только встречной волной активной клерикализации общества. Это заблуждение. Идеологически христианству по большому счету нечего противопоставить исламу.
А на стороне последнего десятки миллионов пехоты — молодых обездоленных мужчин, лишенных в силу положения женщины в мусульманском мире сексуальных подруг и тем самым заряженных бешеной энергией разрушения. Исламскому миру нужна не демократическая, а прежде всего сексуальная революция.
Что же касается нашей европейской цивилизации, то остановить продвижение современного варварства на ее духовную территорию мы сможем, только оставаясь верными двум ее величайшим ценностям — свободной мысли и свободной женщине. Если вам так важна религиозность, назовите эту верность новой религией.
Опаснее врага
6 марта 2006 года
Фундаментальная проблема правящей российской «элиты» (и ее золотого фонда — питерской бригады) заключается в том, что воровать ей надо здесь, в России, а тратить наворованное и наслаждаться скромным обаянием буржуазного потребления — там, на Западе. Ну, естественно — не в Северной же Корее, не в Иране и не в Белоруссии. Отсюда и определенная раздвоенность ее, элиты, внешнеполитического сознания.
Для внутреннего потребления — страна как осажденная крепость, Запад, США, мировая закулиса, стремящиеся лишить Россию суверенитета, расчленить ее и уничтожить. Образ врага, внешняя угроза становятся единственным идеологическим оправданием сохранения правящего режима. Никаких других задач, кроме удержания себя во власти (например, построить коммунизм, догнать Португалию, удвоить ВВП), режим уже не ставит и поэтому никаких других оправданий найти не может.
«Не позволим лишить Россию суверенитета» на фене питерской бригады означает «не позволим оттащить нас от кормушки властесобственности».
Но не менее важна и вторая часть задачи — отмывание себя, любимых, на том же ненавистном Западе, сохранение персонального членства во всех его престижных клубах — от «большой восьмерки» до какого-нибудь общества любителей охоты на слонов в Центральной Африке. На эти цели выделяются громадные средства, проходящие по статье с издевательским названием «создание положительного образа России за рубежом».
Самыми опасными для личного благополучия высшего звена бригады являются персональные обвинения в коррупции. Поэтому на их микширование брошены сейчас самые серьезные организационные и пропагандистские ресурсы. Операция «Шредер» была первым серьезным тактическим успехом на этом направлении.
Превращение канцлера крупнейшей европейской державы в чисто конкретного питерского пацана как бы автоматически вводило всю бригаду, во всяком случае, ее «ближний круг», в мировой клуб избранных, неприкосновенных для всяких там отмороженных швейцарских прокурорш.
Операция «Эванс» должна была триумфально завершить окончательное отмывание питерских. Бывший министр торговли США и личный друг президента после двухнедельных (!) колебаний нашел в себе мужество отказаться. Искушение было серьезное — пятилетний контракт с годовым окладом в 40 млн долларов.
Шредер, сорвавшийся в последний момент с крючка Эванс, возможно, Берлускони, если он проиграет выборы, — это высшая лига путинских апологетов на Западе. Есть еще среднее звено достаточно известных аналитиков, экспертов, перед которыми поставлена задача «позитивно интериоризировать» в западном сознании феномен коррупции российской верхушки, не теряя при этом своей профессиональной репутации.