Червемир
Шрифт:
Мы грезим о времени до Разъединения. Прекрасный сон о девственности, о рае, когда черви сплетались друг с другом в истинном контакте и не было взаимоуничтожения — лишь невинная эротика и самовыражение без всяких границ. Тогда все черви жили в едином клубке, производили потомство и, умерев, поглощались клубком жизни как питательное вещество, чтобы, смешавшись с солнечным светом, дать жизнь другим. Таков был мир Червей до Падения.
Я очень заинтересовался тем, что ты называешь «водой». В чем-то это похоже на то, что мы называем «землей». Но у нас ничего подобного нет, если только «вода» — это не та среда, в которой мы движемся. Но что-то не очень похоже: из твоих описаний воды ясно, что туннель, сделанный в ней, тут же заполняется. Но у нас же не так! Может ли другая «жидкость» или «полужидкость» иметь свойства, соответствующие нашей среде обитания? Впрочем, хоть идея и забавная, но она не стоит внимания. Я твердо уверен, что мы черви, а не рыбы.
Одержимость может возникнуть (или, как говорят, возникает обязательно), когда чья-то структура в большинстве деталей совпадает (критический уровень здесь неизвестен) со структурой червя, ныне скончавшегося. Нужно быть очень больше/быстрым червем и обладать огромным могуществом, чтобы создать структуру, которую будут продолжать и после твоей смерти. Говорят, что некогда были червемаги, обладавшие подобной сило/властью, и их незаконченные структуры до сих пор ждут тех, кто попадется в западню, создавая схожие с ними фигуры. Мистики говорят, что там вступает в силу Магическая Власть Резонанса и возникают структуры, схожие до мелочей, но живой там продолжает структуру мертвеца. Это мы и называем одержанием, так как червь характеризуется тем, что он создает. И если он лишен свободы воли в выборе направления и фигур, он уже не червь, а лишь его подобие. О таких у нас говорят: «Он зациклился в жесткой структуре», и обычно этот путь приводит их к безвременной кончине, так как они бессильны изменить направление, а интуиция их молчит.
Не знаю, что здесь правда, а что нет, но, во всяком случае, то, что червями иногда овладевают подобные необъяснимые настроения, это факт.
Говорят, что и сейчас есть червемаги, сознательно стремящиеся к Уподоблению с первичной материей некоего древнего черведуха — великого и могущественного мага. Они верят, что если будут делать это сознательно и с необходимыми предосторожностями, то черведух не только не уничтожит их, но и дарует им власть предвидения структур других червей. Ценой души, конечно. Есть у нас и белые маги, верующие в то, что сподобятся с божьей помощью достичь Священного Резонирующего Уподобления с Великой Матрицей Червегоспода, ради грядущего блаженства в Общине Бесконечной Скорости (по их терминологии). Пока что они ведут бесконечные диспуты по выработке доктрины. Честно говоря, меня все это очень мало интересует. Я прежде всего — художник, но все же приходится быть в курсе культурной жизни тех, кто меня окружает.
Ведь мы, художники (уж ты-то меня понимаешь!), придаем значение не столько сути информации, которую получаем, сколько способу ее выражения. Что нам до мирских и небесных проблем, когда мы преданы идеалам изящества форм. По крайней мере, это наиболее точное определение искусства, которое я могу дать. Это либо чувствуешь, либо нет. Но ты-то меня понял?
Мы можем прощупывать чужие червоточины на расстоянии (каждую по отдельности и одновременно всю структуру). Можно сказать, что это соответствует вашему «зрению». Кроме того, мы на расстоянии чувствуем и распознаем других червей и можем ощущать все структурные изменения почвы (мы называем их Аномалиями), а также хорошо различаем плотный грунт и чужие туннели. Иногда Аномалии имеют определенную форму, размер, а иногда они просто непостижимы. И это факт в пользу непопулярной у нас теории, что мы живем в кристаллическом мире. По этой теории Аномалии являются зонами, образованными набором кристаллических плоскостей нашего кристаллического мира. Их можно считать точками, где все зоны идут параллельно и потому непроницаемы для нас. Я не настолько умен, чтобы разобраться во всем этом, но говорю в надежде на то, что ты этим можешь заинтересоваться.
Но на эту теорию есть очень простое возражение: если бы мир действительно был таков, то мы могли бы классифицировать все эти грани и зоны и затем вычислить форму нашего мира. Но мы этого сделать не в состоянии!
Однако это возражение вполне удовлетворяет теории о Полу- или Квази-Кристаллическом мире, которая базируется на том, что наш мир не является цельным кристаллом, но содержит в себе кристаллические вкрапления. Поэтому он и не развивается по законам симметрии, диктующим размер и направления роста кристалла. Кое-кто из сторонников этой теории считает, что, несмотря на кристаллические вкрапления, — наш мир все же живое существо.
Я вовсе не собираюсь высмеивать кристаллосторонников, хотя чисто метафизически я им не доверяю. Зато с эстетической точки зрения они обеспечивают меня пленительными фигурами, которые я могу запечатлевать на стенках своих туннелей. В наших комиксах всегда изображают червей, которые не способны создать ничего, кроме простейшего куба, к тому же еще с толстенными переборками у каждой точки пересечения во избежание их прободения и гибели. Но они даже и этого до конца не доводят, потому что им быстро все надоедает и они перекидываются на что-нибудь другое.
Большинство червей не интересуются кристаллическим видом искусства, они предпочитают провести всю свою жизнь, строя тесные винтовые зондирующие структуры с плотностью укладки витков, зависящей от степени их робости. Конечно, правильно построенная винтовая структура намного безопаснее и позволяет ее строителю питаться со спокойной душой, потому что рядом нет других червоточин. Однако эти винтоструктуры, из-за огромного количества поворотов, крайне ограничивают скорость червя и автоматически ограничивают его в росте и продолжительности жизни. К тому же они сводят стремление самовыражения к минимуму. Владельцы этих нор всегда маленькие и хилые и влачат хоть и относительно безопасное, но безумно скучное существование.
Это, конечно, не для меня. Хотя Джилл без устали читает мне проповеди о добродетелях винтового пути. Но я — художник, и изящество художественных начертаний — высшая форма творения — призывает меня к беспрестанному творчеству.
Недавно я закончил композицию, которая принесла мне славу, представь себе: три четырехгранные пирамиды, соединенные между собой. И все их вершины украшают отдельные пирамиды. Все, кроме одной, куда я вписал тетраэдр для усиления комического эффекта. За это классики буквально заклевали меня, что доставило мне большое удовольствие — наконец-то я стал признанным асимметристом. Хотя они, конечно, немного пересолили — я, как и любой художник, верю в симметрию. Но также верю и в то, что застывшее совершенство симметрии просто необходимо слегка и обдуманно нарушить асимметрией для придания творению жизненной правды с оттенком легкой загадочности. Полагаю, ты назовешь меня романтиком. Но таково мое кредо, и я не стыжусь его.
Можешь, если хочешь, смеяться над моей концепцией запланированной асимметрии, тем более что природные катаклизмы и вторжение других червей все равно рано или поздно разрушат мои творения. Некоторые вообще сомневаются, можно ли назвать мою третью четырехгранную бипирамиду — пирамидой. Ее форма слишком далека от правильной. Поэтому мне нужно быстро сманеврировать в районе, уже на семьдесят процентов заполненном, чтобы успеть ее закончить. Да, это довольно вычурная фигура, но, однако же, не настолько, чтобы называть ее «дерьмом червячьим», как отозвался о ней один из критиков. Это резко и несправедливо.
Вот такие у нас взбитые сливки, в нашем мире искусства. Во всяком случае, я вызвал-таки брожение умов и доказал им, что выход за рамки примитивного понимания геометрических фигур возможен. В конце концов, художник имеет право на каприз. Это для него естественно.
Я обещал тебе как-то рассказать, чем я занимаюсь, так вот — этим. Конечно же, я все упростил, чтобы доступнее объяснить тебе. Начертание фигур играет гораздо большую роль в нашей жизни, чем я это показал. Но, думаю, я сказал достаточно, чтобы дать общее представление о самом принципе.