Червонная дама
Шрифт:
Но теперь он стал кататься не просто так. У него появилась цель. Он выключал мотор и часами сидел, рассеянно постукивая пальцами по рулю, попивая пиво и обдумывая свой план, который постепенно обретал все более реальные черты. Шум проносящихся мимо легковушек и грохот срывавшихся с места грузовиков действовал на него убаюкивающе.
Почему? Вот вопрос, на который он должен в первую очередь найти ответ. Почему кто-то еще, помимо него, хочет от нее избавиться? На этой идее основывался весь его план. Полицейские — не дураки. А уж ее сволочная сестрица постарается навешать
Проблема заключалась в том, что у нее — если не считать его самого — не было врагов. Может, на работе? Он испытал мимолетное сожаление: увы, он понятия не имел, с кем она работает и чем там занимается. Ладно, плевать. Никакой служебной ссорой убийство не объяснишь. Надо придумать что-то еще.
Может, нанять кого-нибудь, кто сделает за него грязную работу?
Нет, слишком рискованно. Правда, у него имелась пара-тройка знакомцев, способных не только замочить клиента, но и получить от этого удовольствие, но он не располагал достаточной суммой, чтобы с ними расплатиться. Но даже будь у него деньги, он не мог никому довериться. У людей длинные языки. Хороший удар в морду, желание похвастаться перед подружкой или приятелем, сделка с легавым… Нет. Более чем рискованно.
Его взгляд случайно упал на рваную киноафишу, болтавшуюся на заборе, и тут его осенило. Это еще не было решение, но он понял, что нашел первую зацепку.
Афиша была темной, выполненной в красных, черных и темно-синих тонах. На ней угадывался стройный силуэт женщины с красивыми ногами, в туфлях на высоких каблуках — на них падал свет одинокого уличного фонаря, — убегавшей куда-то в ночную тьму. Того, кто гнался за ней, художник не нарисовал, но и так было ясно, что женщину кто-то преследует.
Женщины самой природой предназначены на роль жертв. Уж кому-кому, а ему это отлично известно. Принадлежавшая ему женщина была хорошенькой — с бледной кожей, тонкими чертами лица, длинными ногами. Мерзавка и извращенка — это да, но фигурой очень похожа на актрису с афиши и вполне могла бы понравиться мужчине, который ее не знает. Понравиться настолько, что он бы за ней пошел. И попытался бы познакомиться.
Вот она выходит с работы. Между вокзалом и домом есть по меньшей мере три места, где ее мог бы поджидать злоумышленник.
Но для того, чтобы полиция не обратила на него внимания, он должен подкинуть им другой след — более интересный и убедительный.
Какой? Он опять и опять возвращался к одному и тому же вопросу. Надо подумать.
И тут вдруг он улыбнулся.
Смутная поначалу мысль постепенно обретала форму. Пока она наполнялась конкретным содержанием — почти без его участия, вроде бы сама по себе, как это свойственно всем здравым мыслям, — он осознал всю гениальность плана. Никто до него и вообразить не мог ничего подобного. Он не просто красив. Он еще и очень умен.
Его немного огорчало лишь одно: он никогда и никому не сможет рассказать, как он хитер.
Глава 3
Комиссар Мартен в стотысячный, должно быть, раз за свою жизнь подумал, до чего же он ненавидит урлу.
Особенно
Больше всего его бесила не их жестокость, не их безнравственность и не отсутствие порядочности даже по отношению к собственным подельникам и родне. Больше всего его выводила из себя их поразительная, непроходимая тупость, сравниться с которой могла разве что узколобость, отсутствие воображения и полная неспособность к логическому мышлению некоторых полицейских и судей. Если бы не это печальное обстоятельство, все бандюганы давным-давно сидели бы за решеткой.
Даже когда им удавалось уйти от справедливого наказания, они не понимали, до какой степени им повезло. И вместо того чтобы залечь на дно, тут же принимались за старое.
Перед ним сидел Поль Мерсье, он же Пауло Луна, обязанный этим прозвищем своей физиономии — круглой, бледной и пористой. Сейчас он таращил на него глаза, изо всех сил изображая оскорбленную невинность.
— Говорю вам, я с корешами был, — брызжа слюной, кипятился он. — С пятью корешами. Мы в покер играли. Кстати, я продул. Как их звать, я вам сказал. Можете сами у них спросить. Так что это точно не я. А этот чувак просто на меня похож, вот и все.
Три свидетеля опознали в нем грабителя, совершившего налет на ювелирный магазин в III округе (он не сумел даже дотерпеть до «мерседеса» с тонированными стеклами, угнанного за восемь часов до налета, сорвал с лица маску и сладострастно почесал нос). За месяц это было уже третье ограбление, совершенное Пауло и двумя его дружками (которые в данный момент ожидали в соседнем кабинете, прикованные наручниками к стене). Но они не просто грабили. Они уводили с собой жертв налета: мужчин избивали, женщин избивали и насиловали. Они были очень глупыми и очень злобными.
Мартен вздохнул.
— Из твоих пятерых корешей трое на условно-досрочном, — сказал он.
— Ну и что? Это еще не значит, что они врут!
— Скажи-ка, Пауло, ты когда-нибудь слышал выражение «нарушение норм поведения»?
— Да нет, — недоуменно протянул Пауло.
— Если тебя выпускают из тюрьмы условно-досрочно, — терпеливо объяснял Мартен, — то одна из вещей, делать которые ты ни в коем случае не должен, это участие в азартных играх. Игра на деньги и есть нарушение норм поведения. Именно такой точки зрения придерживается служба исполнения наказаний.
— Да ладно! Вы же не станете к ним цепляться из-за такой ерунды?
— Я-то не стану. А вот судья точно прицепится.
Он поднял телефонную трубку и набрал городской номер.
— Добрый день, Одиль. Это комиссар Мартен. Господин судья у себя? Очень хорошо. Попросите его, пожалуйста, мне перезвонить.
Пауло Луна побледнел немного больше обычного.
— Вы этого не сделаете, — взвыл он.
— Почему? — удивился Мартен. — Да ты не расстраивайся. Если у твоих дружков хватит мозгов, они скажут, что знать тебя не знают, и даже мы не сможем доказать обратное. Но твое алиби разлетится в пыль. И ты сядешь. Пока ты будешь париться на нарах, они через адвокатов свяжутся со своими друганами, а уж те о тебе позаботятся. У тебя в тюрьме будет не репутация, а блеск. Пауло-стукач.