Честь чародея

Сигел Ян

Ферн проснулась в абсолютной тишине, казалось, что даже сердце перестало стучать. Она встала и подошла к окну, но за ним была только безмолвная ночь — даже сова не ухала. Она постояла некоторое время, остро чувствуя угрозу, зная, что враг где–то рядом, что он многолик и наблюдает за ней отовсюду.

Дерево теперь растет быстрее, попав в почву Логреза. Сначала я могла обхватить ствол пальцами одной руки, но с каждым днем он становится все толще, и ладонью я чувствую, как внутри движутся соки. Я наблюдала, как его листья тянутся к солнечному свету. Не знаю, какой дурак построил стеклянную стену дома с северной стороны, где лес подходит совсем близко. Впрочем, мне это как раз подходит. Я бы не рискнула посадить Дерево на открытом воздухе: оно

бы перенасытилось избытком света и воздуха и разрослось без меры. Я знаю, как опасна для него реальность, после того как оно так долго пробыло вне Времени, в измерении, где свет давали его собственные мысли, а воздухом служило его спертое дыхание. Оно не будет цвести, а если даже и зацветет, то его цветки не сильно отличаются от обычных листьев, и случайный прохожий не сможет их различить. Но зато оно будет плодоносить. Оно просто обязано сделать это! Я отдала ему всю свою любовь, и оно должно мне отплатить.

Три ночи назад я наслала на узника кошмары. Негемет наблюдала, как я разогревала котел и добавляла туда две капли драгоценного сока Дерева. Она сидела неподвижно, напоминая керамическую статуэтку, которую так небрежно покрасили, что сквозь тонкий слой белого и черного просвечивала глина. Кожа ее была гладкой и матовой и на сгибах морщинилась, как у людей. Ее уродство восхищает меня. Может быть, из–за того, что у нее нет шерсти, ее морда кажется такой выразительной. Но я еще не поняла, что это выражение может означать.

Я добавила в котел своих мыслей, и смесь сразу вздыбилась, а потом опала. В котле стали образовываться какие–то фигуры, они смешивались, растворялись, появлялись снова. И вот в клубах черного дыма они устремились наверх к своей жертве, проходя сквозь потолки и полы, сквозь барьеры из кирпичей и заклинаний. Он не кричал, во всяком случае, сначала. Он по–примитивному силен, как каменные атланты, которые держат небо. И умен, иначе мучить его не доставляло бы мне столько удовольствия. Когда сегодня я пошла к нему, еще с лестницы я услышала, как он стонет, но как только он увидел меня, сразу замолчал. Кошмары цеплялись к нему. Они были неуловимы, как дым. Своими призрачными пальцами они впивались в его плоть, перемешивали видения у него в голове. Я подошла ближе и наблюдала, как он рыдает и корчится. Неожиданно он ринулся на меня, на мгновение стряхнув с себя весь этот выводок, и его кулак со свистом рассек воздух. Удар был такой мощный, что магический заслон задрожал и зазвенел, но выдержал, отбросив его назад. Кошмары снова накинулись на него.

— Ну что, отозвать их назад? — спросила я, полюбовавшись этим зрелищем некоторое время. — Ты попросишь меня, ты станешь умолять меня убрать их?

Он ничего не ответил, только сдавленно рычал.

— У меня есть маленькое задание для тебя, — сказала я. — Если ты его выполнишь, я дам тебе передышку. — Он знал, что я не отпущу его. Я не дам ему ни тягот жизни, ни свободы смерти, но _предложу_ и то и другое. Пусть он цепляется за них, а я полюбуюсь, какую горечь он будет испытывать, каждый раз обманываясь. — Так ты выполнишь его? — промурлыкала я тихим вкрадчивым голосом. — За мгновение покоя, за краткий миг избавления? У тебя не будет другого шанса. _Она_ о тебе не вспомнит. Ты был пешкой в ее игре, простофилей, от которого избавились, как только ты выполнил свою миссию. Только я никогда не бросала тебя и никогда не брошу. Мой ребенок… моя кровь… не терзайся напрасно: я отомщу за нас обоих.

В конце концов он согласился. Я приказала кошмарам оставить его в покое и вернуться в котел в подвале. Позже я переплавлю их в другую форму. Он беспомощно привалился к стене, измученный и притихший. Пот струился у него по лбу.

— Ты просто животное, — сказала я, — но животное с мозгами. Во всяком случае, для моих целей их хватит. Мне кое–что нужно с Вечного Древа.

Я заметила, как он встрепенулся, почувствовав шанс убежать. Но надежда так же быстро померкла; он знал, что я не так беспечна.

— Я освобожу тебя, — продолжала я,

дразня его. — Но ты вернешься ко мне, и вернешься добровольно. Если же нет… ну, тогда я напущу на тебя кошмары, они отыщут тебя, где бы ты ни скрывался, и тогда уже не отпустят никогда. Это понятно?

Он ничего не сказал, но молчание говорило само за себя.

— Тогда ступай к Дереву. Ты знаешь дорогу. Ты давным–давно исследовал все тропинки, ведущие в Подземный Мир, как вор, обшарил все пещеры. У тебя нет души, за которую можно было бы бояться, так что ты проберешься там, где другие бы не осмелились. На Дереве зреют головы, мне нужна одна из них. Она может показаться не такой, какой ты ее помнишь, — в начале сезона головы выглядят молодо, хотя потом быстро старятся. Но ты узнаешь ее, она назовет тебе свое имя. Принеси мне голову моей названной сестры–колдуньи Сисселоур… Мы так долго были вместе, что я не смогу без нее. Я хочу, чтобы даже после смерти она видела мой триумф и завидовала мне.

— А потом? — спросил он, не сумев утаить нотку отчаяния, в которой были и надежда, и страх.

— Потом посмотрим.

Перед тем как снять магический барьер, я наложила на него заклятие поиска, и у него на лбу появилось выжженное клеймо, убрать которое невозможно.

Возвращайся быстрее, — шепнула я, — пока я не потеряла терпения.

С этим я отпустила его. Завтра ждут другие дела. Пора заняться поисками ее. Когда наступит полнолуние, я очерчу круг.

— Нужно дождаться полнолуния, — сказал Рэггинбоун. — В это время магический круг гораздо сильнее.

— Мы не можем ждать, — напряженно отозвалась Ферн. — Моргас не долго будет довольствоваться собиранием душ. Ее Дар огромен, да еще в ней сила Вечного Древа. Мне нужно знать, что она делает.

— Не забывай, она пока не знает, что ее возвращение для тебя уже не секрет. Ты молода и неопытна: использовав магический круг, ты можешь выдать себя. Я не хочу, чтобы ты потеряла уверенность в себе…

— A y меня ее и нет, — перебила его Ферн. Она вела машину, стараясь не сводить глаз с дороги.

— Я только хотел сказать, что все совершают ошибки. И чем сильнее человек, тем большую ошибку он может допустить. Вспомни, что сотворила Моргас с той девушкой: в этом вся ее сущность. Полнолуние всего через несколько дней. Еще есть время. Наберись терпения.

— Я хочу начать побыстрее, потому что мне страшно, — призналась Ферн.

— Страх — здоровый инстинкт, но не позволяй ему управлять тобой. В предстоящей борьбе основная тяжесть, видимо, ляжет на тебя, хотя точно этого сказать нельзя. Помни: у тебя есть друзья и союзники, явные и тайные, и ты должна верить в них. Даже в Атлантиде, где все вокруг были чужими, тебе помогли. Если у тебя добрые намерения, помощь всегда придет. Во всяком случае, мне хочется верить, что это так. Не пытайся взвалить все бремя на себя.

— В прошлый раз Уилл и Гэйнор оказались в опасности, — напомнила ему Ферн. — Я бы не пережила, если бы с ними что–нибудь случилось.

— Но выбирать не тебе, — серьезно ответил Рэггинбоун.

Некоторое время они молчали. Мимо проносились столбы на обочине, по средней полосе промчался грузовик, изрядно превышавший скорость.

— Когда я убила Моргас, — вдруг снова заговорила Ферн, — вернее, когда я думала, что убила ее, — все было иначе. Я была просто духом, отделенным от своего тела, я застряла в другом измерении, в мире, где все мифы и легенды становятся реальностью. Я срезала голову с Вечного Древа, но, только взглянув на нее в нашей реальности, я поняла весь ужас того, что сделала. Под Деревом, в пещерах Гелы, все казалось сном. Мои чувства были яркими, но не совсем… как бы это сказать… нормальными. С тех пор я часто говорила себе: я убила. Я убила человека, пусть даже она была сумасшедшей королевой–ведьмой с бредовыми планами на будущее. И единственное, что помогало мне мириться с этим, так это полная нереальность того, что произошло. Я не знаю, смогу ли сделать это еще раз. Здесь, в реальном мире. _Не_знаю,_смогу_ли_я_убить_ее._