Честный Эйб
Шрифт:
— Возвращайтесь.
— Чтоб меня подстрелили по дороге?
— Нед, — сказал подполковник, — где вы раздобыли этот шрам на лбу?
— Это вас не касается.
— Меня всё касается, Нед. Когда вы сидели в тюрьме, у вас не было шрама.
— А! — сказал Ринго. — Вы и это знаете? Вы, пожалуй, знаете, за что я сидел в тюрьме?
— Отлично знаю. За покушение на убийство. Вы замахнулись ножом на шерифа, который назвал вашу мать «воровкой».
— Гм… — пробормотал Белл, но подполковник не обратил на него
— Ваша мать никогда ничего не крала. У вас в доме нашли мешок с бобами, который вы сами украли на станции.
— Значит, я вор? — спросил Ринго.
— Не думаю, — сказал Вейдемейер. — Полагаю, что вас подбили молодцы, которые курят трубки, сидя на станционном заборе в ожидании вечернего поезда.
— Это неверно, — отвечал Ринго. — Они меня не подбили. Нам с матерью нечего было есть.
— Конечно, голод не тётка, майор, — продолжал подполковник, обращаясь к Беллу, — и заметьте, что я никогда не бывал на этой станции, но это типично для южных штатов. Отец этого мальчика, по справкам, был нищим батраком, мать — прачка…
— Мы никогда не просили милостыни! — взорвался Ринго.
— Совершенно верно, Нед. Вы предпочитаете убивать безоружных женщин — таких, как ваша мать.
Ринго вскочил на ноги. Белл взялся за рукоятку револьвера, но Вейдемейер сделал ему предостерегающий жест рукой.
— Я не убивал! — крикнул Ринго.
— Понимаю, — сказал подполковник, — вы помогали Колмену убивать.
— Наоборот, я заступался за них! Я…
— Ах, вот что, — спокойно сказал Вейдемейер, — теперь понимаю, откуда у вас шрам на лбу. Это работа Колмена?
Ринго сел и подпёр щёки обеими руками. Лицо у него было красное.
— Вы не узнаете, где его лагерь, — процедил он.
— Как видите, я ни разу не спросил об этом. Вы желаете вернуться к вашей матери?
— Я желаю быть расстрелянным, — проронил Ринго после минутного молчания.
— Это плохой выход из положения, мой дорогой Нед…
— У нас считается, что, если ты попал в плен, тебе нет дороги обратно.
— Так считает Колмен, — спокойно возразил Вейдемейер, но как считает Нед Снукс? И что я должен сказать матери Неда Снукса? Что Нед пожелал расстаться с жизнью по своей доброй воле?
Ринго молчал.
— Подумайте об этом, Нед. Мы не торопим вас.
Вейдемейер направился к выходу. Белл последовал за ним.
— Однако он заговорил, — сказал Белл, когда они вышли на крыльцо.
Вейдемейер улыбнулся.
— Я плохой педагог, — сказал он, — но чувствую, что этот восемнадцатилетний парень вовсе не уголовный преступник. Я это почувствовал уже тогда, когда мне рассказали подробности его биографии. Мать его добрейшая, работящая женщина.
— И всё-таки я бы расстрелял его, — вмешался капитан Люттих, — чтобы другие помощники Колмена трижды задумались, прежде чем убивать людей и поджигать фермы.
— Нет, Люттих, — отвечал Вейдемейер, — он не будет расстрелян. Распорядитесь снять караул возле этого крыльца и оставить дверь незапертой.
Люттих так изумился, что чуть не уронил трубку.
— Значит, птичка ускользнёт, не замочив лапок, — сказал он, — и немедленно устремится в гнёздышко Колмена… А, понимаю! Вы хотите проследить его?
— Нет, — сказал подполковник, — не имею ни малейшего желания.
— Вы думаете, что он вернётся домой? А нам-то от этого какая польза? У нас, как вы говорите, революционная война и нет времени возиться с перевоспитанием бандитов.
— Вот именно потому, что у нас революционная война, мы его и отпустим.
— Но, подполковник…
— Люттих, делайте то, что я вам говорю, — произнёс Вейдемейер по-немецки.
Люттих взял под козырёк и удалился военным шагом.
Вечером, когда Вейдемейер при свете керосинового фонаря сидел над картой штата Миссури, дверь растворилась и в ней показался насупленный Люттих.
— Прошу прощения, подполковник, — сказал он, — у меня есть сообщение насчёт господина Ринго.
— Он сбежал?
— Совсем нет. Он здесь, на крыльце, и просит вас принять его.
Вейдемейер погладил бороду.
— Пусть войдёт.
Люттих помедлил.
— Вы разрешите мне присутствовать при разговоре, подполковник? Этот парень — бывший арестант и помощник Колмена, и как бы он…
— Нет, Люттих, — сказал Вейдемейер, — я думаю, что лучше будет, если мы с ним поговорим наедине.
Люттих пожевал губами. Всем своим видом он показывал, что полностью не одобряет поведения своего начальника. Но дисциплина есть дисциплина, и Люттих широко раскрыл дверь.
— Пожалуйте, господин адъютант, — сказал он пренебрежительно.
Ринго вошёл, опустив голову, словно в глубоком раздумье. Он остановился перед столом Вейдемейера и долго молча смотрел на карту.
— Я полагаю, что вы знаете эти места лучше, чем составители карты, — проговорил подполковник, глядя на Ринго из-под полуопущенных век. — Садитесь, пожалуйста, Нед.
Нед не сел. Он неторопливо взял со стола карандаш и указал им точку на карте, южнее реки Каррент.
— Колмен, — сказал он коротко.
Вейдемейер поднял брови.
— Спасибо, Нед Снукс, — промолвил он, — так вы решили вернуться домой?
Ринго молчал.
— Вам дадут лошадь, — продолжал подполковник, — и шестизарядный револьвер. Поезжайте сейчас же. Привет вашей матушке.
— Нет, — отвечал Ринго, — я останусь. Вы можете подумать, что я обманул вас и указал вам неправильное место.
— Нет никакой надобности, — возразил подполковник, — вы же видите, что вам здесь доверяют.
Ринго махнул рукой.
— Я предатель, — сказал он.