Честный вор

Томас Росс

– Ваша доля – десять процентов, не так ли?

– Да.

– Если у вас откроется вакансия, имейте меня в виду.

– Вы недовольны своим местом?

Он покачал головой.

– Конечно, доволен. Но ваше занятие выглядит весьма привлекательным. Никакого риска и высокий заработок.

– Если вы будете прилежно учиться у Прокейна, возможно, мы еще вернемся к этому разговору.

– Возможно, – повторил Уайдстейн и повернулся к Джанет. – Пошли.

Она улыбнулась мне, и они направились к двери.

На пороге Уайдстейн обернулся.

– На вашем месте, мистер Сент-Айвес, я бы вел себя более осторожно, открывая дверь. С другой стороны может оказаться кто угодно.

– Вы имеете в виду воров?

На этот раз они улыбнулись вместе.

– Совершенно верно. Именно воров.

Глава 7

В три часа дня мы собрались в кабинете Прокейна. Сам он сидел за столом, Джанет Вистлер, в темно-зеленом брючном костюме, в кресле перед ним, мы с Майлсом Уайдстейном расположились у камина.

Телефон зазвонил в половине пятого. Прокейн снял трубку, послушал и передал мне.

– Сент-Айвес? – произнес приглушенный мужской голос.

– Да.

– Как я сказал Прокейну сегодня утром, условия остаются прежними, меняются только время и место.

– Где и когда?

– Завтра, в десять утра…

– Десять утра мне не подходит.

– Почему?

– Как раз в это время два детектива из отдела убийств собираются поговорить со мной о Бобби Бойкинсе и его смерти. Вы знали Бобби, не так ли?

– Хорошо, если понедельник тебя не устраивает, – ответил голос после короткого молчания, – встретимся во вторник, тоже в десять.

– Где?

– Ты знаешь, где находится Вестсайдский аэровокзал?

– На углу Десятой авеню и Сорок Второй улицы.

– Точно. В десять часов ты поднимешься на второй этаж, в мужской туалет. Войдешь в крайнюю левую кабинку. Если она будет занята, подождешь, пока не освободится. Зайди в нее, сядь на стульчак и жди. Деньги принеси в той же сумке с эмблемой «Пан-Ам». Из соседней кабинки тебе под перегородкой просунут другую сумку. Одновременно и точно таким же способом ты передашь свою.

– Не одновременно, – возразил я, – Сначала я должен посмотреть, что в вашей сумке.

– Ладно, можешь посмотреть. А затем отдавай деньги и быстро выметайся из туалета и из аэровокзала. И не вздумай ошиваться поблизости и ждать человека, который выйдет с твоей сумкой. Ты это понял?

– Да.

– Деньги принесешь банкнотами по пятьдесят и двадцать долларов.

– Хорошо.

– И не говори детективам, что ты собираешься делать во вторник утром.

– Вы знали Бобби Бойкинса, не так ли? – вновь спросил я.

Мне ответило молчание, секунд через десять сменившееся короткими гудками. Я положил трубку и передал присутствующим содержание нашего разговора.

– Что он сказал насчет Бойкинса? – спросил Прокейн.

– Ничего.

– Вы думаете, что он убил старика?

– Возможно.

– Но вы не собираетесь говорить об этом полиции?

– Пока мне нечего им сказать. Я даже не знаю, замешан ли Бойкинс в этом деле. Но его тело оказалось в прачечной-автомате, когда я зашел туда в три часа утра.

– Тут должна быть какая-то связь, – заметил Уайдстейн.

– Возможно. Но Бобби Бойкинс – мелкий карманник. Он понятия не имеет, как влезть в чужой дом, не то что вскрыть сейф. А вот среди его знакомых есть неплохие специалисты.

– Вы предполагаете, что он мог быть посредником вора? – спросил Прокейн.

Я покачал головой.

– Я ничего не предполагаю. Но до встречи в аэровокзале я собираюсь кое-что выяснить. Я знаком с людьми, которые знали Бойкинса. Возможно, им что-то известно. Перед смертью Бобби долго били. Он – старик. А в старости отказываются говорить, так как уже знают, что это ни к чему не приведет. Есть только одна причина, по которой Бойкинс мог молчать: он понял, что его убьют, как только он удовлетворит любопытство тех, кто задавал вопросы.

Прокейн перевел взгляд на один из пейзажей, изображавший оленя, стоящего в нерешительности на залитой солнцем опушке. Судя по всему, Прокейн любил рисовать солнечный свет.

– Я вижу, что этот довольно простой обмен становится все более сложным, мистер Сент-Айвес, – сказал он.

– Сложным до предела, – ответил я, – Но убийство никогда ничего не упрощало, хотя большинство из них совершается именно с этой целью.

Прокейн задумался.

– Но вы по-прежнему настаиваете на том, что будете работать в одиночку?

– А что?

– Вы сказали, что собираетесь выяснить, участвовал ли Бойкинс в краже моих журналов. Надеюсь, вы не станете возражать, если мисс Вистлер и мистер Уайдстейн займутся тем же самым, разумеется, используя свои каналы.

– Конечно, нет. Я бы даже хотел, чтобы во вторник утром они оказались неподалеку от мужского туалета Вестсайдского аэровокзала. И, если через двадцать – двадцать пять минут я не выйду оттуда, мистер Уайдстейн мог бы заглянуть в туалет, чтобы убедиться, не лежит ли мой труп на полу крайней кабинки слева.

– Да, я как раз собирался предложить вам этот вариант.

– Может быть, вам следовало упомянуть и о временном факторе, мистер Прокейн, – заметила Джанет Вистлер.

Он взглянул на Уайдстейна, который согласно кивнул.

– Мистер Сент-Айвес, журналы должны быть возвращены мне не позднее среды.

– Я не могу этого гарантировать.

– Да, я знаю. Но если человек, только что говоривший с вами, позвонит еще раз, чтобы перенести встречу на более поздний срок, вы должны настоять на уже достигнутой договоренности.