Четверги с прокурором
Шрифт:
– Я что-то никак не пойму вас. Между мной и Беатрикс все кончено. Еще несколько месяцев назад все было кончено.
– Она вас до сих пор любит.
– Ну, знаете…
– Знаю. Менле как-то под изобретенным им же благовидным предлогом дал мне возможность переговорить с ней. Она и мне отказалась признаться, что знакома с вами. Но по ее лицу я понял, что она знает вас и любит. А глаз у меня наметанный.
– Что, и этому вас учат в школе частных детективов? Или даже существует университет, где штудируют, как торчать под окнами и ходить за человеком по пятам чуть ли не в туалет?
– Вам легко изощряться в остроумии, а мне, простите,
– Вот как раз этого мне меньше всего хочется.
– Зато деньги вам явно будут кстати.
Тут Шпицхирн слегка подвинул купюру поближе к Густаву.
– Поймите, если наша с вами затея выгорит, – понизив голос, обратился он к манекенщику, – гонорар пополам. Мы еще выпотрошим этого Менле, как рождественского гусака.
Забегая вперед, скажу: именно так и произошло.
Густав настрочил Беатрикс душераздирающее послание, попросил прощения, заверил в искренности чувств и предложил встретиться в кафе «Францмаи». Шпицхирн позаботился о том, чтобы письмо дошло до адресата, предусмотрительно сняв с него копию. Эту копию, приложенную к детальному отчету, он с видом победителя вручил Менле. Шпицхирн, о котором не знал никто из окружения главы строительного концерна, не говоря уже о его пикантных обязанностях, имел постоянный доступ к Менле, кроме того, располагал секретным номером телефона, по которому, минуя телефонистку, мог вызвонить его непосредственно в кабинете. Для этого требовалось лишь назвать пароль – в данном случае «кенгуру». Почему Менле остановил выбор на названии именно этого животного, для меня так и осталось загадкой, поскольку кусок, который я успел прочесть, никаких объяснений на сей счет не содержал; может, физиономия Шпицхирна слегка напоминала ему это обитающее в Австралии млекопитающее. Услышав пароль, Менле открывал дверь специального лифта, выход из которого располагался за большим зеркалом в его личной ванной. Так было и на этот раз.
– Ну вот видите, Шпицхирн! – торжествовал Менле. – Коньячку? Кофейку?
– Не откажусь, герр Менле.
– Видите, видите? Если по-настоящему захочешь, какие могут быть преграды? Я всегда в жизни следовал этому правилу. Результат вы имеете возможность видеть собственными глазами… – Широким жестом Менле указал на раскинувшееся за окном предприятие. – И прошу вас, не сердитесь на меня, но вам, молодежи, необходимо время от времени задавать хорошую трепку, чтобы вы понимали, что к чему. Для вашей же пользы. Еще рюмочку? Ваше здоровье!
И вручил Шпицхирну конверт с еще одним, куда более внушительным авансом. На вопрос Менле, каким все-таки образом ему удалось достать письмо, частный детектив лаконично ответил:
– Профессиональная тайна.
Менле тут же прикусил язык, поняв, с кем имеет дело.
С этого дня все пошло как по маслу. И хотя Густав и Беатрикс уже в свою первую встречу едва не передрались, они тут же помирились…
– Старая песня! – констатировал потом Густав в разговоре со Шпицхирном. – До боли знакомая. Я давно понял, почему тогда послал это сокровище на все четыре стороны. И сейчас не прочь послать.
– Ну, пока что с этим придется повременить, – рассмеялся Шпицхирн, одарив Густава половиной упомянутого внушительного аванса.
Густав сразу же погасил долг за электричество и телефон, потому что в противном случае их грозили отключить.
– Долг за квартиру платить пока не буду, – сообщил он. – Думаю,
Дело пошло. После непродолжительного периода мук от угрызений совести, что, впрочем, было совсем нехарактерно для человека склада нашего героя Густава, он привычно разыграл роль по уши втрескавшегося, тайные встречи с Беатрикс в укромных местах продолжились, иногда она даже наведывалась к нему. Впрочем, по правде говоря, Густаву жаловаться было не на что – свидания с капризной, но весьма и весьма привлекательной Беатрикс хоть и были изнурительны, но приятны, тем более что Менле регулярно отсчитывал Шпицхирну приличные суммы в обмен на отчеты, составленные со слов Густава.
– И как вам все это удается? – неизменно спрашивал строительный магнат.
– Профессиональная тайна, – неизменно отвечал частный детектив.
Установили магнитофон. Первая попытка использовать его провалилась. Скрип кровати был едва слышен. Шпицхирн потрудился над пленкой, то есть сам вскочил на кровать Густава и попрыгал. Владелец кровати тоже помог. Однако, послушав запись, оба вынуждены были скептически улыбнуться – кровать скрипела, но как-то малоубедительно. Неподлинно. Пришлось записывать голоса Беатрикс и Густава, а потом уже на них наложить скрип. Вышло куда реалистичнее. Менле был в восторге. И отсчитал денежку.
Густав съехал с прежней квартиры, приобрел авто. Предложения агентства, которые почему-то посыпались одно за другим именно сейчас, он с иронической улыбкой отклонял, хотя фурункула и след простыл. Тем не менее Шпицхирн предостерегал его – мол, не вечно же будет так продолжаться, может, и стоило бы… Но Густав проявил завидную изобретательность по части изыскания способов разжечь ревность Менле. Однако Шпицхирн был неумолим:
– Когда старый черт получит достаточно доказательств, он тотчас же подаст на развод, и тогда…
Однако это ничуть не смущало Густава.
– Брось ты! Он упивается своей ревностью.
И в самом деле, Шпицхирн заметил, что Менле жаждал все новых и новых доказательств, скрупулезно вникая во все детали встреч супруги на стороне. Что это? Извращенная реакция мазохиста? Такое известно в психологии, речь идет о своего рода замещении, удовлетворении собственных желаний за счет другого. Может быть, это? В комбинации с самоистязанием? И чего только не сыщешь в неведомых закоулках человеческой души, даже если это душа строительного магната и мультимиллионера. Менле требовал фотоснимков.
– Ни за что! – отрезал Густав. – Я ее знаю, она и слышать не захочет о том, чтобы сниматься в чем мать родила. Но он ошибался – несмотря ни на что, Густав плохо знал свою пассию. Стоило ему лишь намекнуть, как Беатрикс тут же стащила с себя платье. Это произошло в парке замка в Вюрцбурге. В парке было полно гуляющих, день стоял теплый, солнечный – а Беатрикс как ни в чем не бывало расположилась в обнаженном виде у фонтана, позируя Густаву. Не успели люди опомниться, как все было готово и Беатрикс оделась. Более того, эта женщина, оказывается, была прирожденной эксгибиционисткой… В замке Нимфенбург в Каменном зале, в Старой пинакотеке, на живописном кладбище Зюдлихер… Временами Густаву приходилось чуть ли не силой надевать на нее платье. Потом у нее возникло новое увлечение: езда в голом виде в автомобиле. И Беатрикс хохотала, наблюдая, как водители магистральных грузовиков, выпучив глаза, едва не сваливались в кювет, заметив ее. Густав щелкал фотоаппаратом, а восторгу Менле не было границ.