Четверостишие
Шрифт:
– Бдит, – усмехнулся Лешка. В присутствии Юрки он и сам как будто изменился. И хотя от того полноватого чудика, каким он был в детстве, не осталось следа, Янке померещилось, что она его видит.
Ребята многозначительно переглянулись.
– Я притащил! Ну, чтоб не с пустыми руками, – повинился Юрка, опустив на ладони свое темноволосую голову.
– Не выбрасывать же, – поддержал его Лешка. И Янке почудилось, что время двинулись вспять…
Они говорили о всякой фигне, вспоминали и много шутили. Краем глаза она подмечала
Нет, он не был лучше. Просто он был другим! Они отличались, как две стороны одной и той же монеты. Лёшка – аккуратист с идеально зачесанными назад волосами. Ему так шел этот образ! И Янка любила повторять, что в роли Джеймса Бонда он был бы неподражаем. Теперь, растеряв свои килограммы, он выглядел как настоящий богатырь. И мамина шутка на эту тему уже не казалась такой неуместной. Лёшка был воплощением стойкости. Как многолетний дуб, под ветвями которого можно укрыться. Возможно, эта часть его натуры имела и обратную сторону, делая его чересчур приземленным. Но Янке, с её «летучестью», его приземленность была только на руку!
Юрка с возрастом стал ещё выше. Он как прежде был худощавым. Но сейчас на его плечах и спине, под тонкой вязаной тканью стал заметен рельеф. Яна скользнула глазами вверх, до ворота, что обхватывал загорелую шею. Там видна была темная нить. То, что было привязано к ней, скрывала одежда. И ей вдруг так захотелось увидеть…
Взрыв хохота вновь прозвучал на их маленькой кухне. И Яна испуганно дернулась.
– Лёха, ты – самый целеустремленный человек, из всех, что я знаю! – искренне удивился Юрка.
От комплимента Лёшка расплылся в улыбке:
– Приятно, не скрою! Но что ты имеешь ввиду?
– Ты все-таки сделал это! – Юрка вскинул руку с зажатой между пальцев бутылкой, – Ты дождался, пока она вырастет, чтобы жениться!
«Ну, о женитьбе речи не шло», – подумала Яна.
– А о чем это вы? – произнесла она вслух, перескакивая взглядом с одного на другого.
Воодушевленный её любопытством, Юрка продолжил:
– Так он мне сказал как-то раз…
Но его оборвал Лёшкин голос:
– Прекрати!
– Ну а чего? Это же было! – настаивал Юрка.
Но Лёшка был непреклонен.
– Да ну, не нужно об этом говорить! – от раздражения на лбу у него проступила испарина.
– О чём? – вклинилась Янка в их спор.
Юркин лукавый взгляд скользнул по ней:
– Говорит: когда Янка вырастет, я женюсь на ней.
– Серьезно? – губы её сами собой растянулись
– Да, блин! Кто тебя просил? – он вздохнул и с досадой качнул головой.
Юрец рассмеялся беззлобно:
– Я ему говорю – а вдруг вырастет страшной? Такое бывает! Я сам видел.
Эти слова неожиданной болью отозвались внутри. Янка сглотнула. Растревоженные внезапной встречей воспоминания возвращались по капле. Прихватив с собой её детские комплексы. Она взрослела не так, как все остальные девчонки. Всегда отставая на шаг. Уступая другим. И модные вещи на её угловатой фигуре смотрелись забавно. Плюс ко всему россыпь рыжих веснушек на щеках и носу сводила на нет все попытки выглядеть старше.
– А он? – бросила Янка, как можно более легкомысленно.
Юрка не спешил отвечать. Его взгляд посерьезнел. Пальцы, сжимавшие горло бутылки ослабили хватку. Он провел кончиком указательного сверху вниз, повторяя её безупречный изгиб.
– Говорит: я уверен, она будет красивой, – услышала Яна.
– Так и сказал? – почти прошептала она. Но в воцарившейся тишине её голос услышали оба.
– Да, – бросил Юрка и прикусил губу. Как будто теперь, с опозданием, вдруг пожалел о сказанном.
Яна смутилась. Она посмотрела на Лёшку. Впервые за вечер ей захотелось обнять его. И хотя они не любили проявлять свои чувства на публике, но вставая, она наклонилась к нему, обхватила раскрытой ладонью шершавую щеку и притянула к себе. Он замер, словно боялся спугнуть этот миг удовольствия. И застонал едва слышно, когда она прервала поцелуй…
Глава 3
– Блин, Ян! Ну, сколько можно? Я вспотел уже! – воскликнул Лёшка. Он багровел на глазах. И, утратив надежду, разулся.
Янка выбежала в коридор, скользя по полу одетыми в нейлон ступнями. Она покружилась, приняла секси-позу. От этих манипуляций короткое платье задралось, обнаруживая кружевной край чулочных резинок.
Лёшка выпрямился. Возмущение читалось на его недовольном лице:
– Это че за разврат? Ты чё, в этом идти собралась?
Образ дивы слетел, и Янка с обидой одернула платье. Закрытое сверху, оно обнажало колени. Предыдущее Лёшка отверг за глубокое декольте. Стараясь не поддаваться отчаянию, она вернулась к разинутым дверцам шкафа.
«Вот же уродские у меня тряпки», – подумала Янка, выбрасывая на кровать кусочки пестрой материи. На глаза попалось нарядное, одетое всего-то пару раз, сияющее коктейльное платье. Сбросив с плеч предыдущее, она натянула «забытое старое». И, шелестя цветными пайетками, выплыла в центр прихожей.
Мгновение Лёшка смотрел на неё. Затем, набрав целую грудь воздуха, неторопливо выдохнул его, надувая свои гладко бритые щеки.
– Ян, новый год через неделю, – напомнил он тоном, подозрительно спокойным.