Четвертая охота
Шрифт:
Виктор захлопнул журнал, бросил на холодильник, зло высказался в сторону тёщи:
– А вы говорите - Иван Грозный! А вы говорите - тридцать седьмой год!
Нега и комфорт пятницкого вечера улетучились. Остро захотелось скандала, ругани. Виктор со злорадной радостью тирана уже глянул было на жену и тёщу, но в самый последний миг обуздал себя, взял в руки - два курортных дня дороже. Он высвободил из-под обеденного столика затекшие ноги, вытянул их через всю кухню, расслабился.
– Л-л-ладненько... Чего там местная "Правда" опять врет?
Он взял областную газету, перечеркнул крест-накрест взглядом первую
– Ага... Так, так, так... Вот:
"...совершили побег два особо опасных преступника"... Ничего себе!.. "Убили охранника, милиционера. Вооружены пистолетом и автоматом..."
– Никуда я завтра не поеду, - решительно отрезала Марина, - Ни по какие грибы! Мне что, жить надоело? Там по лесу эти бандюги с автоматами разгуливают, а я поеду...
– Ну, во-первых, автомат у них всего один, - как можно жестче прервал Виктор, - Во-вторых, чего им в лесу делать? Не май месяц. А в-третьих, по грибы мы поедем в любом случае - даже если весь концлагерь у них разбежится.
– Вот всегда ты так! Лишь бы тебе, лишь бы тебе!
– в голосе Марины зазвенели тревожные нотки - слёзы на подходе.
– Ну не хочу я, не хочу! Я на работе вымоталась, дома дел невпроворот - дай мне отдохнуть хоть в выходные, в конце концов!
Виктор вслушался в себя: так-с, в руках себя держит - твёрд и спокоен. Победа будет за нами!
– Во-первых, идти завтра по грибы мы договаривались ещё неделю назад. Договаривались? Во-вторых, скоро хорошей погоде конец: завтра у нас последний шанс припасти хоть ведёрко грибов на зиму. Так? И в-третьих, милая моя, какие такие особые дела по дому могут быть у женщины, не имеющей детей, а? Обед, как всегда, Лидия Семеновна сварганит. Сварганите, Лидия Семеновна?
Конечно, Виктор понимал - колет он жестоко, но не мог удержаться, да и сегодня затягивать ссору не хотелось: приходилось бить по больному. Марина сдалась, затихла, не ответила, отвернулась к раковине.
– Ну вот и чудненько.
– Виктор звучно хлопнул себя по коленям, встал, привычно долбанулся о плафон.
– Чтоб ты треснул!
Потирая затылок, пошёл в прихожую, принялся копаться в нише собираться в поход. Впрочем, всё рыбацко-грибное снаряжение лежало в куче. Виктор для порядка проверил, в рюкзаке ли всякие мелочи - спички, веревка, ножи, валидол... Положил туда же туристский топорик: не дай Бог забыть! Успокоенный, устроился в большой комнате перед телевизором.
Вскоре к нему присоединились жена и тёща. Сидели молча, впитывали откровения программы "Новости". После сводки погоды ("Ага -- Москва пророчит вёдро в наших палестинах!") Виктор привычно переключил на третий канал: чем там на этот раз Невзоров запугивает?
"Муж убил свою жену из ревности. Всю ночь в ванной, таясь от пятилетнего сына, распиливал и разрубал на части труп, выносил в сумках на пустырь, закапывал...
Мужчину тридцати двух лет убили дома жена и тёща (Виктор хмыкнул, покосился на своих), потом отрезали ему голову, руки, ноги, половые органы, вспороли живот, вынули кишки и выложили их на красивом жостовском подносе. Убили после того, как застали его насилующим родную восьмилетнюю дочь извращенческим способом..."
– О, Господи, - вздохнула Лидия Семеновна, закуталась плотнее в шаль.
"В канализационном люке найден труп неизвестной молодой женщины. Жертва изнасилована и зарезана, на теле - двадцать две ножевых раны..."
За десять минут никто, кроме Невзорова, не уловчился бы напихать в уши телезрителей столько ужасов и кошмаров. Но, странное дело, смотреть "600 секунд" становилось уже наркотической потребностью. И если в последнее время Марина по-прежнему смотрела передачу молча, сосредоточенно и хмуро, если Лидия Семеновна продолжала охать, ахать и стенать, то Виктор нервы свои закалил: мог даже в самом убийственном месте телешоконо-востей зевнуть, с хрустом, пугая тёщу, откусить яблоко, всласть потянуться - мол, нас не застращаешь, не таковские!
Невзоров не без юмора пожелал потенциальным жертвам и убийцам спокойной ночи. Виктор переключил на местную программу. На экране угрюмый майор - не чета питерскому ведущему, и не в пример ему, бэкая и мэкая -- бубнил о преступлениях областного масштаба. Но скучать тоже не приходилось - в родном сонном городе дела творились ещё те. За неделю: два убийства, шесть разбойных нападений, три изнасилования, одиннадцать случаев тяжких телесных повреждений...
Ничегошеньки себе! И опять - про побег. Майор показал фотокарточки джеков-потрошителей: один - молодой, чернявый, похож на кавказца, взгляд веселый, циничный; второй - в годах, лицо каменное, квадратное, колючие глазки упрятаны под бровями, от взгляда - даже телефотонеживого - морозец по коже. Такому только попадись под ноготь!
– Ну что, бай-бай?
– зевнул Виктор, пристанывая, потянулся, - Завтра чуть свет подниматься.
Лидия Семеновна с еле слышным вздохом встала, зашаркала в свою комнату. Понятно, её воля, она бы до упора телек смотрела - чего ей при хронической бессоннице делать?
Пока Виктор плескался под душем, Марина разложила диван-кровать, взбила подушки. Потом долго возюкалась у серванта, уже в ночной рубашке, с распущенными волосами, - ублаговонивала лицо, руки, шею кремами и мазями. Виктор уже подрёмывал, когда жена, выключив наконец свет, перекарабкалась через него к стенке, юркнула под одеяло, затихла, лёжа на спине.
Виктор поколебался, пораздумывал, но всё же - на всякий случай - как бы ненароком притиснулся к боку Марины, скользнул ладонью по её бедру. Марина нервно дёрнулась, демонстративно выставила спину, свернулась калачиком.
"Ну и ладненько, - успокоился Виктор, - надо выспаться..."
Он тоже отвернулся, поджал оголившиеся ноги под одеяло и поплыл-закачался на первых волнах сонного беспамятства. Последняя мысль: "Будильник завёл? Завёл..." - померцала и канула в тьму.
Спину приятно нежило-грело тело жены. Хорошо! Правда, острые её позвонки несколько нарушали комфорт, ну да ладно...
2
Погода, против ожидания и подлых заверений телека, подкачала. Серая набухшая масса дождя-сеянки заполнила лес до отказа. Сырость, слякоть, мзга - хоть плачь.
Но вот сверху, с невообразимо дальней высоты прорезались широкие кроваво-багряные лучи, в один момент разметали, иссушили набрякшие тучи и оставили в лесу только рыхлый, почти совсем прозрачный туман. Однако ж, уютнее не стало...
Виктор вдруг обратил внимание: в лесу - поразительно тихо. Обыкновенно какие-нибудь птахи тренькают, на худой конец - вороны галдят. А тут обморочная тишина, звенящая. Даже верхушки деревьев застыли, онемели, не шелестят.