Четвертая высота
Шрифт:
Она даже отказалась от верховой езды, когда Барасби предложил ей проехаться после вечернего чая. Он искоса поглядел на Гулю, не понимая, о чём она думает, сидя на скамейке и крепко обхватив руками колени.
А думала Гуля вот о чём:
«Ну как жить мне на свете дальше? Надо же научиться быть смелой, как моя Василинка в кино. А всё получается не так! И вот теперь вожатые думают, что в Артеке никого нет хуже меня…»
Но вожатые так не думали. Они понимали: то, что случилось, для Гули
На другой день в Артек привезли новую кинокартину — «Дочь партизана». Вожатых это озадачило. Ведь главную роль в этой картине играла Гуля! Как же быть? Она так провинилась, и после этого показывать её на экране? Ещё зазнается небось, ещё больше от рук отобьётся. Но ведь не отказываться же из-за этого от картины, которую специально привезли в Артек! Не лишать же удовольствия весь лагерь.
Узнав, что после ужина будет кино и что в картине участвует пионерка Артека Гуля Королёва, ребята всполошились.
— Это какая же Королёва? — спрашивал один.
— Та, что ночью одна в лес ходила, — отвечал другой.
— Та, что верхом ездит не хуже, чем Барасби. И плавает здорово, — говорил третий.
Вечером ребята стали ходить за Гулей по пятам.
— Расскажи, Королёва, как ты снималась в кино, — просили они.
— Ладно, ладно, расскажу, — отмахивалась Гуля. — После сеанса. А то смотреть неинтересно будет.
И хотя ребята уверяли её, что им всё равно будет очень интересно, Гуля уговорила их потерпеть.
Перед сеансом она долго думала, идти ли ей на картину или не идти. Нечего сказать, хороша дочь партизана, которой объявляют выговор на лагерной линейке! Ей теперь в глаза ребятам смотреть совестно. И всё же Гуля решила, несмотря ни на что, пойти. Ведь тут тоже нужна смелость! В сопровождении целой ватаги ребят пошла она по аллее парка к открытым дверям клуба.
— Не Королёва, а королева, — сказала ей вслед, улыбаясь, одна из старших девочек.
Гуля обернулась к ней и, не смущаясь, ответила:
— Меня так и в школе иногда называют. В шутку.
Кинозал не мог вместить в этот вечер всех зрителей.
Собрались не только ребята и вожатые, но и врачи, повара, няни. Пришлось притащить из столовой и кухни стулья, скамьи, табуреты и расставить их вдоль стен.
Вокруг Гули сразу же началась возня — каждому из её отряда, особенно девочкам, хотелось сесть поближе к ней. Вожатые пошли между рядами, стараясь восстановить порядок и тишину.
Наконец в зале погас свет, и волнение улеглось. Всё притихло. На экране вспыхнула надпись:
ДОЧЬ ПАРТИЗАНА
Производство Одесской кинофабрики
Промелькнули имена режиссёра, актёров, взрослых и детей (среди детей на первом месте — имя Гули Королёвой),
— Гуля, это ты? Ты? — зашептались вокруг ребята. — Тебя снимали, когда ты была маленькая?
— Тише! — остановила их Гуля. — Это пока не я. То есть это я, но другая девочка. Не могла же я вырасти во время съёмки.
— А когда же будешь настоящая ты?
— Скоро. Вот увидите.
И на самом деле: крошечное деревце тут же, на глазах у зрителей, превратилось в молоденькую, нежную берёзку, а крошечная девочка тоже подросла, и теперь все узнали в ней Гулю.
— Гуля! Гуля Королёва! — загудел зал.
Да, это была та же Гуля, что сидела в зале, только поменьше, — босоногая, озорная, в коротенькой юбчонке. Теперь её звали Василинкой. Она носилась по деревне, бегала наперегонки с колхозными ребятами, скакала верхом на белом коне, отправляясь в ночное.
Но вот случилась беда: угрюмый бородатый человек тайком загнал колхозного коня Сивка в болото и спутал ему ноги. Василинка увидела это и бросилась на помощь коню. Увязая в болоте, задыхаясь, она распутывает ему ноги и вытаскивает из болота. А потом маленькая героиня Василинка узнаёт и бесстрашно уличает врага, пытавшегося скрыться…
Жмурясь от ярко вспыхнувшего света, Гуля встала и вместе с толпой ребят направилась к выходу.
Было уже совсем темно. В темноте слышно было, как тяжело вздымается, будто поворачиваясь с боку на бок в своей постели, море.
— Ну, рассказывай! — заторопили Гулю со всех сторон, когда шествие двинулось по аллее.
— Что же рассказать? — спросила Гуля, глубоко вдыхая свежий солоноватый воздух.
— Ну, а что дальше было с Василинкой?
— Этого я не знаю…
— Ну, так рассказывай что хочешь! Ты так замечательно играла!
— Нет, совсем не так уж замечательно, — серьёзно сказала Гуля. — Вот в другой картине, «Я люблю», по-моему, я играла гораздо лучше. Я там Варьку играла. Внучку шахтёра.
И Гуля рассказала, что, для того чтобы получше узнать, как работают шахтёры, она вместе с режиссёром спускалась в шахту, да ещё в самый забой.
— Когда мы вылезли из шахты, — продолжала Гуля, медленно шагая с ребятами по аллее, — нам сказали, что эта шахта была раньше самая опасная во всём районе. Тут режиссёр спросил одного старого рабочего, который спускал и поднимал груз на шахте: «Вы часто били двенадцать раз в колокол?» (А двенадцать раз били, когда везли покалеченного шахтёра.) А рабочий и отвечает: «Бывало, в каждую смену бьём. И теперь случается, только редко».
— Ой, как страшно! — тихонько сказал кто-то из ребят. — Ну, а ты не боялась?