Четвертое правило Мангуста
Шрифт:
Сев на указанный стул, я благопристойно сложил руки на коленях и произнес на английский манер:
– Хорошая погода, не правда ли?
Лицо ее выразило осуждение:
– Глеб Михайлович, у меня мало времени.
Я подарил ей улыбку:
– А у меня, Зинаида Павловна, времени пруд пруди. Готов курсировать между школой и домом сколько прикажете. С огромным удовольствием.
Она вдруг хихикнула. Была в ней такая милая черта.
– Глеб Михайлович, ваш юмор не всегда уместен.
– Знаю, – кивнул я. – Поэтому не перейти ли нам в классы? Не осмотреть ли
Директриса опустила взгляд:
– Я не побеспокоила бы вас из-за покраски. Вы обещали на следующей неделе, и я верю вам, но… тут возникли некоторые обстоятельства… Вы не обиделись, что я приняла на работу вашу супругу?
Я отмахнулся:
– Уже переварил. Что за обстоятельства?
– Сегодня утром сюда приходили… Глеб Михайлович, только не волнуйтесь. Утром приходили из уголовного розыска. Вот я записала фамилии. – Она вынула из ящика стола листок. – Майор Калитин, капитан Сычова и лейтенант Гномкин. Представились официально. Интересовались вами, причем задавали такие вопросы… – Во взгляде Зинаиды вновь вспыхнула решимость. – Я указала им на дверь, но они грозили вызвать меня повесткой на Петровку и допросить по всей форме. Плевать, пусть вызывают. Но майор Калитин грозил, что вам будет хуже, если я откажусь сотрудничать. Задавали такие вопросы… Начиная с того, как давно вы работаете в школе, сколько получаете, и кончая тем… о Господи!.. не замечены ли вы в приставании к девочкам или к мальчикам. В сексуальном плане, понимаете?
Вскочив со стула, я плеснул воды из графина в стакан.
– Понимаю, Зинаида Павловна. Вот выпейте.
Она оттолкнула мою руку, расплескав воду.
– Глеб Михайлович, я в порядке. Что у вас за причуды?… Я сказала им, что буду жаловаться и не позволю дискредитировать школу, что вы безупречный преподаватель и активно участвуете в общественной жизни…
– Тут, положим, вы соврали, – ввернул я.
– Глеб Михайлович, я знаю, как с ними разговаривать! – Директрису несло на всех парусах. – Я обещала, что так не оставлю. А майор Калитин с наглой ухмылочкой мне заявляет: жалуйтесь хоть в прокуратуру, хоть в ООН. Ладно, говорю, в чем его подозревают? Вас то есть. Ни в чем, говорят, обычная рутинная проверка. Ничего себе «ни в чем»! После всех этих гадких вопросиков! Глеб Михайлович, давайте поступим так…
Я непочтительно перебил:
– Зинаида Павловна, почему вы не проинформировали меня по телефону? Зачем было мне сюда мчаться?
Директриса вылупила на меня глаза:
– Вы просто ребенок! Телефон может прослушиваться!
– Телефон не прослушивается, Зинаида Павловна. Все чисто.
– Вы не можете этого знать.
– Однако я вас уверяю.
– Глеб Михайлович, не стройте из себя специалиста. Силовые структуры имеют теперь такое оснащение, что спаси нас боже.
Что с ней было делать?
– Ладно, спасибо. – Я направился к двери. – Приму контрмеры.
Она догнала меня на лестнице:
– Что за меры вы собираетесь принять?
– Пожалуюсь в газету. Или обращусь в Комитет солдатских матерей.
Зинаида хихикнула:
– Вы невозможны. Как жена вас выносит?
– Хороший вопрос. Непременно у нее поинтересуюсь.
Мы спустились на первый этаж, пересекли вестибюль и вышли на школьное крыльцо. Щурясь от солнца, директриса удержала меня за руку.
– В чем вас подозревают?
– В том, что вместо французского я преподаю биологию.
– Глеб Михайлович, серьезно.
– А серьезно, – разозлился я, – на меня хотят повесить грабеж с шестнадцатью трупами. Возможно, трупов уже больше. Так что, Зинаида Павловна, всмотритесь, кто перед вами.
Она поняла, что на сей раз я не шучу.
– Но это же… просто абсурд!
– Откуда вам это известно? Может, я тот, за кого они меня принимают.
Бледные щеки директрисы порозовели:
– Когда вы дурачитесь, терпеть вас еще можно. Но когда вы говорите такие вещи… Глеб Михайлович, я готова треснуть вас по башке!
– Если башка прояснится – скажу спасибо. – Я спустился на ступеньку вниз.
Между тем в школьные ворота вошли двое: Вася, с которым я назначил встречу, и – вот сюрприз! – Павел Тимофеевич Хлыстин, сухопарый господин с тросточкой. Вася нынче был в спортивном адидасовском прикиде, а Хлыстин – по-прежнему в светлом костюме, только иного оттенка. Славная эта парочка бодро шагала к нам. А за стальными прутьями школьных ворот поблескивал «БМВ» цвета капучино, подпертый джипом охраны. Четверо амбалов расположились вдоль ворот, точно орангутаны в клетке.
Не заметив незваных гостей, директриса воскликнула:
– Стойте, Глеб Михайлович! Надо поставить их на место: у меня есть кое-какие связи!
– Зинаида Павловна, спасибо, я справлюсь сам.
– Ну да, справитесь! Вы просто большой ребенок! Как хотите, но я активно вмешаюсь!
Это уже было черт знает что. А Вася и господин с тросточкой неотвратимо приближались. Впрыгнув на крыльцо, я взял директрису за плечи:
– Не лезьте в это дело. Я с этим быстро разберусь и займусь покраской школы. Обещаю, ни пятнышка не останется.
– При чем здесь пятна?! Думаете, я помешана на репутации?!
Я слегка ее встряхнул:
– Зинаида Павловна, решайте проблемы с бухгалтером. Прошу вас, идите к себе в кабинет.
За спиной послышался голос Хлыстина:
– Так, так! Воркуете, голубки? Что ж, дело молодое.
Лицо Зинаиды стало пунцовым:
– В чем дело?… Вы к кому?!
Вася, красный погуще директрисы, рассматривал ступеньки. А Павел Тимофеевич, нимало не смутясь, указал на меня тростью:
– К вашему учителю французского. Не торопитесь, мы подождем. Жаль прерывать столь пылкую беседу.
Директриса растерянно на меня взглянула:
– Глеб Михайлович, эти люди…
– Зинаида Павловна, – сказал я резко, – люди бывают разные. Будьте умницей, идите к себе в кабинет.
Помедлив, она вздохнула и вошла в здание школы:
Хлыстин зааплодировал:
– Браво. Так с ними, с бабами.
Я обратился к Васе:
– Где тот, кого ты обещал привести?
Вася избегал моего взгляда.
– Глеб Михайлович, этот чмо пронес стрелку. Пацаны прождали его, без понтов…