Четвертый брак черной вдовы
Шрифт:
Катарина выразительно посмотрела на него, давая понять, что подобная фамильярность ей совсем не по душе, но муж попросту не заметил ее взгляда или сделал вид, что не заметил.
— Вам незачем оставаться в моем доме дольше обычного, — сказала она. — Моя миссия выполнена, я сдержала слово — и счастлива. Надеюсь, вы тоже обретете счастье.
— Что-то не слишком вы похожи на счастливицу, — заявил он.
— Внешность обманчива.
— В ваш обман тоже что-то не верится. Я знаю, что коннетабль дель Астра умер десять лет назад. Вы были совсем молоденькая,
— Когда отец умер, — спокойно поправила его Катарина, — мне было пятнадцать лет.
— И кто устроил ваш брак? Мать? — продолжал допрашивать он. — Вам только в куклы было играть в этом возрасте.
— Я вышла замуж в восемнадцать, — Катарина старалась держать себя в руках, но с каждой репликой мужа это было все труднее, — и моя мать умерла за три года до отца.
— Так вы сирота? — он сочувственно помычал, чем окончательно взбесил Катарину. — Постойте-ка, дель Астра умер десять лет назад, вам пятнадцать, потом вы в восемнадцать выходите замуж Первый раз?
— Первый, — ответила она сквозь зубы.
— Теперь вам сколько?.. Двадцать пять?..
— Да.
— И вы трижды вдова? За семь лет? Получается, вы даже траур не соблюдали? Снова выскакивали замуж? Экая вы быстрая.
— Что вы себе позволяете! — Катарина бросила вышивку и вскочила.
Но на Хоэля ее гнев не произвел никакого впечатления.
— Как вы сразу загорелись, — сказал он, усмехаясь, — правду говорят, что рыжие — все бестии. Вы даже краснеете уморительно — пых! — и уже вся вишенка до ушей! Мне нравится, когда женщины краснеют, это — он подумал, хмыкнул и закончил: — это мило.
— Вы вы отвратительны, когда так говорите, — возмутилась Катарина. — Я требую большего уважения.
— Простите, — сказал он без тени раскаяния, — я не хотел вас оскорбить. А кто устраивал ваши браки так скоропостижно? Король?
— Скоропалительно, — поправила она его и уселась в кресло, забыв расправить юбку, как положено благородной донне.
— Что? — переспросил он.
— Не важно, — Катарина засмеялась, но смех получился странным — нервным, отрывистым, и она сразу замолчала.
— Так кто? — продолжал настаивать Хоэль.
— Мои родные.
— У вас есть родные? Кто — тетя, дядя?..
— Мачеха, сводный брат и сводная сестра, — сказала она. — Отец женился на донне Флоренсии дель Кардона за год до смерти, и у нее уже были дети
— Где же они? — Хоэль оглянулся, как будто родственники жены могли бодренько вылезти из-под скатерти.
— Сейчас они в столице, — пояснила Катарина. — Там праздник по случаю помолвки принца.
— Они в столице на празднике, а вы здесь?
— Я в трауре, смею вам напомнить.
— Ах, да, — он изволил заметить ее черное платье. — Она добра к вам? Ваша мачеха?
— Конечно! Донна Флоренсия очень переживала после моего первого вдовства и хлопотала, чтобы срок траура сократили и мне позволили выйти замуж во второй раз, — она помолчала и добавила, — а потом и в третий.
— Какая заботливая мачеха, — заметил Хоэль не особенно любезно. —
— Прошу прощения! — запротестовала Катарина.
— Не вопите, — он поморщился. — И как вы думаете она посмотрит, что вы самовольно устроили свой очередной брак? с убийцей? Вы, наверное, недопонимаете, Кошечка, что король вас за это не похвалит.
Он ждал ответа, и Катарина, которую так и распирала злость после «Кошечки» вдруг перестала злиться, почувствовав, что для него это почему-то очень важно. Почему? Он опасается немилости? Но он и так в немилости, раз приказ о казни был подписан его величеством. Хуже уже точно не будет. Или он опасается за нее?.. Она смотрела ему в глаза — серые, стальные, ни у кого больше нет таких глаз. И сразу были забыты обиды из-за его неосторожных слов. Как можно на него обижаться — он такой, какой есть. Не притворяется, не пытается выглядеть лучше. Люди ее круга никогда не показывают своего истинного лица, не говорят напрямую, стараются скрыть собственные мечты и желания, потому что правда это грубо? О! Кому нужна правда! Некрасивая, разрушающая иллюзии, обыденная
Но Хоэль ждал ответа.
— Я поступила так, посчитала нужным, — сказала Катарина. — И никто, даже король, не заставит меня пожалеть об этом.
Он опустил ресницы, и на его губах промелькнула тень улыбки.
— А вы кремень, донья, — сказал он вдруг почти весело, с хрустом разминая плечи. — Хоть по виду нежнее бабочки. Что ж, я не задержусь долго, можете не волноваться. Немного подзалатаю дыры — и уеду и из этого города, и из этой страны.
— Куда вы отправитесь? — спросила Катарина, чувствуя, как сердце заледенело в груди. Странно, она ведь ничуть не расстроится, если этот невоспитанный человек исчезнет из ее жизни? Тогда из-за чего
— Поеду в Португалию. Может, во Францию. Мир большой, — сказал Хоэль небрежно. — Не все ли равно куда идти? Везде будет одно и то же.
Он уже вышел из комнаты, но на пороге оглянулся:
— Кстати, вы говорили я кого-то там спас. Где это было?
Катарина ответила прежде, чем подумала, что кое о чем надо и умолчать:
— Возле Сарагосы.
Он потер подбородок, а потом мотнул головой:
— Что-то я не помню особых своих геройств под Сарагосой.
— Это к лучшему, дон.
— Вы уверены, донья?
— Абсолютно, — сказала Катарина и вежливо улыбнулась.
— А, ну тогда хорошо, — кивнул он и ушел.
[1] Кабальеро — дворянин-воин, получивший дворянство за военные заслуги.
3.
Красные чулки и любовные мадригалы
Он ничего не помнит.
Когда дон Хоэль удалился, Катарина готова была расплакаться и даже не могла назвать причину своей грусти. Что ее больше опечалило? То, что герой грез ее юности оказался вовсе не благородным рыцарем, как она себе нафантазировала? Или то, что он и думать забыл о той, которую поцеловал во время боя?