Четвертый протокол
Шрифт:
– Что-нибудь важное, Ким? – спросила Эрита, когда он встал и положил письмо в карман.
Он покачал головой.
– Ничего, дорогая, – ответил он.
Но она видела, что он чем-то поглощен. Решив больше не докучать, она подошла и поцеловала его в щеку.
– Не пей, пожалуйста, слишком много сегодня у Блейков.
– Постараюсь, – кивнул он с улыбкой.
На самом деле он задумал расслабиться в последний раз. Любитель выпить, обычно он напивался на вечеринках до такого состояния, что уже не держался на ногах. Он не обращал внимания на сотни предостережений врачей. Они заставили его бросить курить, и это было уже достаточно тяжелым испытанием. Со спиртным было иначе: он
Он вспомнил фразу, сказанную им на ужине у Крючкова, и размышления, которые привели его к такому выводу. Он знал, что происходит внутри лейбористской партии Великобритании. Другие тоже получали информацию разведки, но только он мог, зная менталитет англичан, сложить все воедино и получить картину реальной ситуации.
Если отнестись к зреющей у него идее серьезно, то такую картину надо изобразить словами на бумаге и подготовить для советского лидера лучший анализ из всех когда-либо сделанных им, Филби. На выходные он отправит Эриту с сыновьями на дачу и, оставшись один, начнет работу. Но до этого можно расслабиться, в последний раз.
Время с восьми до девяти часов вечера Роулинс провел напротив Фонтеной-хаус в небольшой машине, снова взятой напрокат. На нем был прекрасно сшитый пиджак. Роулинс, не привлекая внимания, разглядывал освещенные окна. Окна апартаментов, которые он собирался ограбить, были, разумеется, темными, но он с удовлетворением отметил, что в квартирах этажами выше и ниже все окна ярко сияли светом. Судя по силуэтам гостей, там весело праздновали Новый год.
В десять часов, предусмотрительно оставив машину в двух кварталах от дома, он вошел в Фонтеной-хаус. В этот вечер много людей заходили и покидали здание, поэтому дверь была закрыта, но не заперта. В вестибюле с левой стороны, как и сказал Билли Раис, находилась комната портье, в которой ночной портье смотрел портативный японский телевизор. Он встал и вышел навстречу незнакомцу.
У Роулинса в руках была бутылка шампанского, украшенная большим бантом. Слегка покачиваясь, он приветствовал портье и добавил: «О да, счастливого Нового года!»
Старик-портье передумал задавать вошедшему вопросы. В доме сейчас было как минимум шесть праздничных вечеринок. Половина не представила списки гостей, поэтому проверять было почти невозможно.
– Благодарю вас, сэр, с Новым годом, – произнес он в ответ, но посетитель в смокинге уже исчез в коридоре. Старик вернулся к своему телевизору.
До второго этажа Роулинс поднялся по лестнице, оттуда до девятого доехал на лифте. В пять минут одиннадцатого он стоял у нужной двери. Как и сказал Билли, звонка не было, а в дверь врезан замок «чабб». Над ним был еще один замок-защелка «йейл», для ежедневного пользования.
«Чабб» имеет семнадцать тысяч комбинаций. Для хорошего взломщика это не препятствие. Надо только подобрать отмычку для половины бородок; остальные симметричны первым, поскольку замок открывается ключом с двух сторон.
Окончив школу в шестнадцать лет, Роулинс десять лет работал в скобяной лавке дяди Альберта. Для старика, который в свое время был известным медвежатником, лавка была хорошим прикрытием. Там молодой Роулинс изучил устройство всех замков и сейфов, выпускавшихся промышленностью. После десятилетней практики и учебы под руководством дяди Альберта Роулинс мог открыть практически любой замок.
Он достал из кармана брюк кольцо с двенадцатью отмычками, лично изготовленными в собственной мастерской. Из них он проверил три, затем выбрал шестую на связке и вставил ее в замок. Почувствовав точки сопротивления, он напильником нанес на нее зарубки. Через десять минут две с половиной бороздки были готовы. Еще через пятнадцать минут были готовы остальные. Вставив отмычку в замок, он медленно и осторожно повернул ее.
Замок открылся. Роулинс постоял минуту у двери на случай, если шарик из клея и пластилина, сделанный Билли, не удержался на дверном косяке. Сигнализация не сработала. Он вздохнул с облегчением и тонкой металлической спицей стал открывать второй замок. Через минуту дверь тихо открылась. В квартире было темно, но свет из коридора позволял ему рассмотреть застланную ковром просторную, около 8 квадратных футов, прихожую.
Он опасался, что где-то на полу прихожей есть пластина, наступив на которую можно подключить вторую систему сигнализации. Пластина не могла быть слишком близко ко входу, иначе жильцы сами постоянно будут на нее наступать. Держась ближе к стене, Роулинс закрыл входную дверь и включил в прихожей свет. С левой стороны была приоткрыта дверь в туалетную комнату. Справа – другая дверь, скорее всего в гардеробную, где явно есть контрольная сигнализация. Он не будет ее трогать. Достав плоскогубцы, он наклонился и осторожно отогнул ковер. Сигнальная пластина размещалась в самом центре прихожей. Аккуратно положив ковер на место, он обошел его и открыл большую дверь. Как и говорил Билли, она вела в гостиную.
Несколько минут он постоял на пороге, чтобы глаза привыкли к темноте и можно было найти выключатель на стене. Он включил свет. Это был риск, но он был на девятом этаже, хозяева были в Йоркшире, и у него не было времени работать с карманным фонариком в квартире, напичканной сигнализацией.
Комната была двадцать пять на восемнадцать футов, обставлена дорогой мебелью, устлана ковром. Окна с двойными рамами выходили на улицу. Справа стена с каменным камином, который можно было топить и газом, и дровами. Дверь у камина вела, по всей видимости, в спальню хозяев. Слева в противоположной стене были две двери, одна из них открыта в коридор и вела в гостевые спальни. Другая закрыта, она, наверное, ведет в столовую и на кухню.
Роулинс простоял еще десять минут, не шевелясь, осматривая стены и потолок.
Здесь могла быть система сигнализации, реагирующая на движение или изменение температуры в помещении, которую Билли Райс мог не заметить. Если она сработает, он выскочит отсюда в считанные секунды. Сигнализация не сработала. Очевидно, система охраны ограничивалась дверной сигнализацией, пластиной в холле и, возможно, оконной, но он не собирался прикасаться к окнам.
Сейф должен быть или в гостиной, или в спальне хозяев в стене, а не в перегородках, слишком тонких для этого. Роулинс обнаружил его около одиннадцати часов. На стене между двумя большими окнами висело зеркало в золоченой раме. Оно плотно прилегало к стене, как будто крепилось на петлях.
Приподняв углы ковра плоскогубцами, он обнаружил тоненькие проводки вдоль стен по плинтусам и от них к пластинкам в центре комнаты.
Когда он добрался до зеркала, то увидел одну пластинку прямо под ним. Роулинс передвинул низкий кофейный столик так, чтобы он закрывал пластину. Теперь он знал, что будет в безопасности.
Зеркало держалось на стене с помощью магнитного устройства, подсоединенного к системе охраны. Для Роулинса это не составило проблемы. Он осторожно вставил плоскую пластинку намагниченной стали между двумя магнитами, один из которых крепился к стене, другой – к раме зеркала. Оставив стальную пластинку на магните стены, он осторожно снял зеркало. Магнит на стене теперь соприкасался с другим магнитом, цепь не разомкнулась, сигнализация не включилась.