Четвертый тост
Шрифт:
Возвращались на танке, предложенном гостеприимным хозяином в качестве такси, – к чему бить ноги, шагая лишних триста метров, если можно, пусть и чуточку кружным путем, доехать на ползучей оказии? Как обычно на войне и случается, все были не пьяны и не трезвы – так, состояние чуточку измененного сознания…
Каковое ничуть не помешало им еще издали заметить у курилки новоприбывших – Токарева с Самедом, оперативником из Махачкалы, да вдобавок с ними сидела очень даже симпатичная девушка в явно уже ношеном камуфляже, со светлой косой калачиком. Не журналистка, конечно, – кто бы сюда журналистов пустил?
Они ссыпались с брони, танк-такси развернулся, отчаянно чадя и рыча,
– Ну, как оно? Что это вы ржете?
– А вот Самед рассказывает, как вчера славный доктор Зуев ходил в Грозном на прочесывание.
– Ну-ну, что он опять?
– Геройствовал Зуич, – сообщил Самвел. – Выскочил, малость поддавши будучи, когда все уже грузились. Начал орать, что поскольку он не какой-то там доктор, а фээсбэшный, пора и ему сходить на операцию. Ну, прихватили, чтобы не вдаваться в дискуссии. И была такая картина: чешет себе повдоль улицы славный доктор Зуев с одним-единственным рожком в «калаше», в совершенно пустом «лифчике». Хоть бы один патрон там завалялся, «лифчик» ветром, как флаг, развевает… Богатырь, одним словом.
– Ну и?
А, обошлось. Тишина стояла полнейшая. Никаких ваххабитов, одни мирные граждане… Пьяную чеченку видели. Ну, не так чтобы пьяную, однако определенно поддавшую.
– Это интересно. Потрескивает менталитет в свете бурных изменений…
– Ага. Да уж. Феде Слепцову вон плохо. Мается мужик. Затыкали.
– А что?
– Да ему выпало плотно опекать подследственную. Она вам не кто-нибудь, а целый капитан шариатской безопасности. Лет тридцать, смазливая, зараза, спасу нет. Ну, что такое плотная опека, сами понимаете: за ней и в бане надо приглядывать, чтобы, боже упаси, мылом не зарезалась. Вот Федя и приглядывает, маясь. Она сначала по-женски и по-мусульмански стеснялась, а потом приборзела, издевается над бедным Федей, как в голову взбредет, то спинку просит потереть, то позы принимает. Тяжело Феде, стал Федя мишенью для пошлых армейских шуток…
– Да уж, я думаю… – с чувством хохотнул кто-то.
– А вы сюда какими судьбами?
– А мы, похоже, с вами, – сказал Токарев с типично восточным фатализмом. – Куда вы, туда и мы.
– Хорошо сказано. Мы сами-то не знаем пока, куда…
Насчет завтра могу сказать совершенно точно – в Грозный. Касаемо подробностей, узнаете в вагоне, там Человек-Гора, час назад подъехал. Вас, между прочим, жаждет видеть.
Шестеро встрепенулись, подтянулись, придавая себе трезвую деловитость, потом гуськом потянулись в вагон, где уже начинали тщательно завешивать окна одеялами согласно строгим правилам ночной маскировки.
Почти в самом конце вагона разместился Человек-Гора – полковник Степа Шагин, бывший погранец, носивший свое прозвище вполне заслуженно: когда природа его лепила, извела на Степу примерно столько же материала, сколько на двух Шварценеггеров. Огромный был человечище – и, между прочим, умнейший. Именно он не так давно кропотливейше спланировал операцию по захвату Титаника, то бишь Салмана Радуева с его знаменитой титановой заплаткой в башке. И все прошло столь ювелирно, что как нельзя лучше напоминало басню Крылова. Крестьянин охнуть не успел, как на него медведь насел… Ни единого выстрела, ни единой царапины. Немногочисленную охрану упаковали молниеносно и качественно, а сам малость обкуренный Титаник только в летящем на Москву самолете начал соображать, что вокруг происходит нечто качественно новое…
Поскольку на вагонном столике меж полковником и майором Владом красовались две пустые стопочки и вскрытая банка шпрот, даже менее наблюдательный глаз мог бы определить, что начальство тоже чуточку приняло с дороги. Правда, при комплекции Шагина обычные человеческие
Полковник присмотрелся:
– Состояние приемлемое…
– Да мы ничего такого… – опрометчиво заикнулся кто-то, за что украдкой получил локтем в бок.
– Ну, вы – это вы… Размещайтесь. И с ходу загружайте серое вещество работою. Кто мне, не сходя с места, придумает красивое сценическое имечко для эстрадной звезды?
– Что?!
– Господа офицеры, я серьезно, – сказал Шагин. – Придумайте-ка мне быстренько красивое имечко для эстрадной певицы. Чтобы было и красиво, и звучно, и производило впечатление на всех, кто его ненароком услышит. Ну-ка, дружненько заскрипели мозгами! Я с вами не шутки шучу, пошла работа…
Глава вторая
Певица и поклонники
Утречком, после завтрака, выехали в Грозный – на самом что ни на есть прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря этой своей прозаичности не привлекавшем никакого внимания на дороге, где разъезжали в основном именно такие, да еще заправщики и БТР. Иногда попадались разноцветные легковушки, но они-то как раз казались на здешних дорогах чем-то инородным, странным, не имевшим права и оснований тут быть…
Дорога была – ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Зато человек понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для дождей, превративших бы всю округу в липкое месиво, было еще рано, лучше сухие ухабы, чем море грязи; во-вторых, глаз радовало окружающее редколесье, просматривавшееся буквально насквозь на многие десятки метров. Середина марта, а потому – ни единого листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голым корявым зарослям предстояло превратиться в густую «зеленку», что значительно осложняло жизнь военному народу, заранее представлявшему, сколько вооруженной сволочи будет разгуливать по лесам с самыми гнусными намерениями…
Впрочем, это еще не означало, что можно расслабиться стопроцентно. Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших к дороге деревьев – в последнее время душманы повадились цеплять фугасы как раз в ветвях, рассчитывая на то, что сверху никто опасности и не ждет. Из ветвей свешивается почти незаметный проводочек, и стоит его коснуться тенту машины, башне «бэхи», да просто башке примостившегося на броне бойца… Надо сказать, в первое время задумка достигла результата, но, познакомившись с новинкой, народ стал бдительнее, и подрывов теперь гораздо меньше. А можно еще, подкопав асфальтовое покрытие с одной стороны, а то и с двух, засунуть фугас туда, кропотливо уничтожив все следы, – это тоже не сахар…
Под самым городом легковушки стали попадаться чаще – в Грозный понемногу возвращались жители. Грузовик никакого внимания не привлекал, да, собственно, в кузове и не было никакого отряда «Вымпел». Там, подпрыгивая на железных неудобных лавочках, ехало довольно-таки странное сборище, несомненно, имевшее отношение к федеральным силам, но со стороны, хоть ты его три часа обозревай, ничем не выдававшее своей принадлежности к самому крутому спецназу страны.
Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будет ментом, восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже. Точно так были облачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах натуральные «мурки» – удостоверения МУРа, сиречь документы прикрытия, если выражаться официальным языком. Гера по кличке Краб и четверо остальных были, в общем, непонятно кто – старенький камуфляж и тельняшки опознавательными знаками служить не могли, являя собою сугубую банальность.