Четыре года падал снег
Шрифт:
– Леопольд не прошел тест, – пояснил князь Михаил.
– И что теперь? – насторожился Голодев. Он как-то не задавал себе вопроса, что же бывает с теми, кто не прошел.
– Ясное дело – что, – Михаил подцепил вилкой подкопченного рыбца с большущего блюда и отправил в рот, – титула лишат до следующего теста, а коли опять не пройдет, тогда уж всё.
– Что значит всё? – встрепенулся Леопольд. – Меня, быть может, на Землю отправят!
– Лучше титула пусть лишат, – уверенно сказал Михаил, – на Землю это страшно.
– Это тогда было страшно, а сейчас
– Куда мир катится… – невпопад вздохнул Голодев, глядя по сторонам.
Он сильно проголодался и едва дождался любимой жареной картошки с грибами и сметаной. Опрокинув стопку водки, Голодев вздохнул еще тяжелее. Только сейчас он вспомнил, что позавчера проиграл в карты маркизу де Ариньяку свой корабль для дальних перелетов, а супруга еще не была в курсе и собиралась на нем кому-то в гости…
– О чем задумались друг мой? – спросил фон Штофф, уплетая блинчики с икрой. – Что вас печалит? Неужели тест настолько испортил настроение?
– Да бог с ним с тестом, я свой корабль маркизу де Ариньяку позавчера в карты проиграл.
– Тот маленький?
– Нет, тот большой.
– А супруга знает? – спросил Михаил, приглаживая пятерней жесткие, вечно торчащие в разные стороны кудри.
В противоположность Белоголовцеву, ему было сугубо все равно, как он выглядит. Одевался князь довольно неряшливо, но состояние имел огромное, деньгами сорил не меряно, по той причине имел множество друзей и привычку часами рассуждать на никому не интересные темы.
– Нет, не знает еще, – Голодев налил себе еще, – она на нем в гости куда-то собирается.
– У! – глубокомысленно заметил фон Штофф, прекрасно знающий характер графини Голодевой. С нею даже злые собаки связываться боялись.
– Что делать, прямо-таки не знаю, сначала думал отыграться, но вот боюсь проиграть еще что-нибудь.
– Де Ариньяк шулер! – желчно выплюнул Леопольд, отрываясь от кушанья.
– Если бы я не прошел тест, мне бы тоже все шулерами казались, – хмыкнул князь Самородов. Состояние свое он почти все промотал на бегах и теперь регулярно одалживался у Михаила и дружил с ним изо всех сил.
– О, Милетов! – крикнул Михаил, приподнимаясь. – Милетов, к нам идите, к нам!
Фон Штофф и остальные обернулись, в дверях стоял высокий красивый молодой человек в офицерском мундире. На левой руке у него висела девица с глубоким декольте, а на правой очень пьяный друг.
– Только Милетова еще не хватало… – прошептал Голодев, но фон Штофф его все равно услышал и согласился энергичным кивком.
Алексей Милетов был самой настоящей чумой, отъявленным сквернословом и повесой, но почему-то без него не обходилось ни одно приличное общество. Богатые вдовы и юные девицы являлись его большим увлечением.
– Драсте, господа, – Милетов пристроил своего друга на колени Леопольду, девицу к Михаилу и отправился искать стулья. Голодев очень надеялся, что не отыщет, но тогда это был бы не Милетов. В переполненной ресторации, где даже табурет являлся роскошеством, только Милетов мог сразу же разыскать три стула. Господа немного потеснились, Алексей расставил стулья, на один усадил бесчувственного друга, придав ему по возможности вертикальное положение, на другой пристроил почти засыпающую девицу, на третий уселся сам. Теперь он был в соседстве с бароном фон Штоффом.
– Шампанского и икры! – крикнул Милетов, плавающим взором обводя зал. Голодев знал, что в таком состоянии он особенно опасен и что, возможно, будет драка.
– Какая же все-таки дрянь эта жизнь, – выдохнул Голодев и потянулся к рюмке.
– Да, вы правы, совершенно правы! – воскликнул Самородов, а не прошедший тест Леопольд взялся рыдать.
Глава вторая: Отчего мне так неможется?
Никто толком не помнил, когда и чем закончился вечер, а уж о дороге домой и вовсе не имелось никакого представления. Голодев помнил лишь то, что очень болела голова, да еще какой-то неприятный звук, сильно раздражающий. Только утром он догадался, что этот звук был голосом супруги Ольги Васильны.
Ближе к полудню Голодев уже смог встать с постели и добраться до ванной комнаты. Самочувствие было на редкость отвратным. Перед глазами плавали клубы табачного дыма, сквозь них проступало свекольного цвета лицо князя Михаила, горючие слезы Леопольда, громко кричащий Милетов и его крепко спящий друг.
Руки Сергея Голодева подрагивали и он никак не попадал по нужным кнопкам пульта, поэтому сначала его окатило ледяной водой, а после кипяточком. Наконец он все же совладал с проклятой техникой и с наслаждением подставил пуховую голову под прохладные струи. Вода пахла дезинфекцией, и Сергей подумал, что это должно быть опять снег топят.
– Экономят, сволочи! – проворчал он. – На всем экономят!
Выключив воду, Голодев прихватил полотенце, вышел из ванной и едва не столкнулся со Степаном. Тот терпеливо поджидал хозяина с подносом в руках, на подносе стоял бокал с мутной жидкостью.
– Рассольчику-с, барин? – улыбнулся он, показывая желтые от табака зубы. – Капустненький.
Сергей осушил бокал и задал мучавший его вопрос:
– Ольга Васильна как, в духе?
– Зверствовать изволит, – сообщил неутешительные новости Степан и добавил: – Маркиз де Ариньяк человека присылали, осведомлялись, когда за кораблем приходить.
Сергей надрывно застонал, бросил полотенце на поднос Степана и побрел в свой кабинет. Судьба была благосклонна – супруга на пути не встретилась.
В кабинете царил обычный порядок, что-что, а к этому Голодев был строг. Усевшись за стол, он включил настенные экраны и набрал на пульте код фон Штоффа.
– Карл! – хрипло, несчастно пробормотал Голодев. – Карл, это я!
На экране возникло помятое серое лицо, Голодев даже не сразу узнал фон Штоффа. Барон полулежал на диване со всех сторон обложенный подушками, на нем был малиновый халат и розовые шлепанцы.