Четыре сезона
Шрифт:
– Вот и отлично, – отозвался Крис, ставший общепризнанным ведущим нашей экспедиции. – К тому же, пора сделать пятиминутный привал.
– А как насчет перекусить? – брякнул вдруг Тедди. – Держу пари, никто и не додумался захватить что-нибудь пожрать. Я-то точно не додумался… Крис остановился.
– Вот, дьявол! – стукнул он себя по лбу. – И я ничего не взял. А ты, Горди?
Я покачал головой, сам удивляясь собственной глупости.
– Ты как, Верн?
– Искренне сожалею, – ответил тот, – но и я пустой.
– Что ж, – вздохнул я, –
Расстелив рубаху на землю, я высыпал на нее свою мелочь – шестьдесят восемь центов. Монетки ярко блестели под ослепительными солнечными лучами. У Криса оказалась мятая долларовая бумажка и пара одноцентовиков. Тедди высыпал два четвертака и еще два пятака. У Верна оказалось только семь центов.
– Два тридцать семь, – сосчитал я деньги. – Жить можно. В конце дороги к свалке есть магазинчик. Кому-то придется отправиться туда и принести гамбургеров с тоником, пока остальные будут отдыхать.
– Кто пойдет? – спросил Верн.
– Решим, когда доберемся до свалки. Идем.
Я ссыпал деньги в карман куртки и уже завязывал ее на поясе, когда Крис закричал:
– Поезд идет!
И правда – звук приближавшегося поезда уже был слышен, но чтобы окончательно убедиться, я дотронулся до рельса: он мелко дрожал.
– Парашютистам приготовиться к прыжку! – заорал Верн и тут же, головой вниз, покатился по насыпи. Игра в парашютистов была его второй манией, для чего он использовал любое место, подходящее для мягкого приземления: стог сена или вот эту, поросшую жухлой травой насыпь.
Крис прыгнул вслед за ним. Поезд, идущий, очевидно, в Льюистон, был уже совсем близко, однако Тедди вместо того, чтобы спрыгнуть, повернулся к нему лицом. Толстые стекла его очков поблескивали на солнце, длинные волосы упали на глаза.
– Тедди, ты что? – заорал я. – Давай, прыгай!
– И не подумаю. – В глазах его был такой знакомый, сумасшедший блеск. – Что такое грузовики по сравнению с поездом?! Вот где настоящий риск… Ну, сейчас я ему покажу!
– Ты что, офонарел?! Он же тебя раздавит всмятку!
– Это совсем как высадка в Нормандии! – кричал мне Тедди, балансируя на рельсе.
Мгновение я стоял, пораженный подобным пароксизмом идиотства, затем схватил Тедди в охапку и, не обращая внимания на его судорожные попытки вырваться, столкнул его вниз с насыпи и спрыгнул вслед за ним. Еще не успев приземлиться, я почувствовал сильнейший удар поддых. Ловя ртом воздух, я умудрился вмазать ему коленом в грудь, опрокинув его навзничь, но Тедди тут же ухватил меня за шею. Мы вместе покатились по насыпи, с ожесточением молотя друг друга кулаками и ногами. Крис с Верном удивленно уставились на нас.
– Ты, сволочь, сукин сын! – брызгал слюной Тедди. – Дерьмо вонючее! Слезай с меня сейчас же, убью гадину!
Дыхание постепенно возвращалось ко мне. Я с трудом поднялся, отступая от разъяренного Тедди и пытаясь сдержать его удары. Мне было одновременно смешно и страшно: когда с Тедди случались вспышки ярости, вроде этой, к нему лучше было близко не подходить. В таком состоянии он мог наброситься на кого угодно, а если бы ему переломали руки, стал бы кусаться и лягаться.
– Тедди, ты можешь кидаться хоть под поезд, хоть под грузовик, -кулак его прошел в миллиметре от моего носа, – но только после того, как мы найдем то, что ищем, – он, наконец, достал меня в плечо, – а до тех пор никто не должен видеть нас, – трах мне по щеке! – ты меня понял, болван чертов, или тебя по-настоящему отделать?!
Когда он вмазал мне по физиономии, я был уже готов дать ему хорошенько, но нас вовремя растащили Крис с Верном.
Наверху с грохотом пронесся поезд. Несколько кусочков шлака скатились вниз по насыпи. Я уже начал остывать, но Тедди, как только мимо пронесся последний вагон, снова заорал:
– Пустите, я убью его! Я ему всю рожу разукрашу!
Он попытался высвободиться из объятий Криса, однако безуспешно.
– Успокойся, Тедди, – мягко проговорил Крис.
Он повторял это снова и снова, пока Тедди не перестал барахтаться. Он замер, очки съехали ему на нос, слуховой аппарат болтался где-то возле кармана, куда, к батарейке, шел от него проводок.
Когда он окончательно успокоился, Крис, обернувшись ко мне, задал вопрос:
– Чего это вы сцепились, Гордон?
– Да он хотел «поиграть» с поездом так, как он это обычно делает с грузовиками на шоссе. Я подумал, что машинист может вызвать полицию.
– Ну, ему бы было не до этого, – усмехнулся Тедди. Пар из него уже весь вышел.
– Горди поступил правильно, – заявил Верн. – Давайте-ка, ребята, миритесь.
– Мир, мужики, – поддержал его Крис.
– Ну, ладно, – я протянул руку ладонью вверх. – Что, Тедди, мир?
– Я запросто бы от него увернулся, – упрямо сказал он. – И не испугался бы нисколечко.
– Я в этом и не сомневаюсь, – заверил я его, хотя при одной мысли об этом по спине у меня пробежали мурашки. – Ясное дело, ты бы увернулся.
– Ну, тогда мир.
– Пожми руку Горди, – велел Крис, отпуская Тедди.
Тедди сжал мне ладонь чуть сильнее, чем требовалось.
– А все-таки засранец ты, Лашанс, – заявил он при этом.
– Мя-я-я-у, – ответил я.
– Ладно, ребята, пошли дальше, – сказал Верн.
– Тебя бы вот послать подальше, – хохотнул Крис. Верн сделал вид, что собирается его ударить. Все рассмеялись.
Глава 11
В половине второго мы добрались наконец до свалки. Верн возопил: «Парашютистам приготовиться к прыжку!» – и тут же совершил этот самый прыжок с насыпи, а за ним и мы. Свалка начиналась сразу же за нешироким заболоченным участком. Ее окружала загородка в шесть футов высотой. На расстоянии примерно в двадцать футов друг от друга висели проржавевшие таблички: ГОРОДСКАЯ СВАЛКА КАСЛ-РОКА РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ С 4-х ДО 8-МИ ПОПОЛУДНИ ВЫХОДНОЙ – ПОНЕДЕЛЬНИК ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН